Владимир Стрельников - ссыльнопоселенец - 2

И несколько капель моей крови на левой ягодице Шейлы. Я вообще нехило все кровью перемазал, натекло как из кабанчика.

Поглядев на эту композицию несколько секунд, и послушав приближающийся к ультразвуку визг Брауберг, я хорошенько размахнулся, и от души, но так чтобы не покалечить, приложил ей ладонью по тугой заднице. И еще, и еще. Звонкие плюхи разносились по луговине, отражаясь от сосен с той стороны.

Шейла начала визжать в другой тональности. Потом начала орать всякие матерные словечки, прямо-таки заслушаться можно было.

— Мерзавец, ублюдок!!! Пусти меня, извращенец! Ай, мама! — Сейчас задница у девушки была вся в отпечатках от моей ладони.

После десятого шлепка я рывком отскочил, и подобрал свою винтовку.

— Штаны надень, говорливая, а то застудишь свои прелести. — Передернув затвор, и поймав патрон, я перевернул ружбай, и заглянул в ствол. Нет, слава богу, снегом не забилось. Рывком дослал затвор на место заодно с очередным патроном, и доснарядил винтовку. — Ты мало того дура, так еще и совершенно бесстыжая. Суешь свою задницу под нос парню.

— Маньяк хренов! — Рыдая, натянула белье и потом брюки девушка. — Скотина! Ненавижу!

— Да я заметил. — Хмыкнул я, и зачерпнув снега, провел им по подбородку, стирая кровь. — Ножичек где нашла, рукопашница?

Ярость и похоть прошли. А осознание того, что я едва не изнасиловал девушку, слегка пугало. Неужто я до такой степени тут оскотинился?

Шейла продолжала меня материть, бессильно сидя в снегу, и размазывая слезы и сопли по лицу. А мне совершенно не хотелось подходить и предлагать платочек. Все-таки та еще стервочка, чуть меня не запорола.

— Сволочь! — Еще раз всхлипнула девушка. — Мамочка. Как больно и унизительно!

— А тыкать в меня ножиком как, нормально? — Я полез в свой сидор, и вытащил из кармана моток веревки. — Вставай, поворачивайся. Руки вязать буду!

— Нет!!! — Девчонка взметнулась было на ноги, но передумала и упала на колени. — Нет, не вяжи! Убей, но я не буду рабой!!!

— Ты точно дура… — я осторожно отодвинулся от нее еще на пару шагов, на всякий случай. Эмоции от девчонки так и перли, накрывая мою хрупкую, надломленную службой и ссылкой психику. — Тебе что, жить совершенно неохота? Или у тебя инстинкт самосохранения полностью отсутствует? То сбегает, то ножом в офицера полиции тыкает, то сует самое ценное под нос. Ты хоть понимаешь, что я едва тебя не изнасиловал?

— Лучше бы изнасиловал. — Девчонка зло потерла задницу, вставая. — так хоть была бы возможность расслабиться и получить удовольствие. Но вязать себе руки я не позволю! Сдохну, сбегу, тебя загрызу, но рабой не буду!

— Чертова еврейская ирландка! — Я сунул вереку в карман рюкзака. — Попытаешься сделать глупость — еще раз выпорю!

— Не буду. Клянусь. — Шейла еще раз потерла задницу, и радостно улыбнулась.

Но мне внезапно стало не до того. Я услышал скрип снега под чьими-то широкими лапами.

Поймав удачно проходящий над нами спутник (нет, маловато группировка! Вон, коптер пропустил из-за этих витков!), я уже привычно приблизил картинку, и почуял, как сердце в пятки уходит.

— Лезь на дерево, быстро! Кому сказал! — Шейла попыталась что-то удивленно вякнуть, но у меня совершенно не было настроения играть в крав-магу, и я забросил ее как раз до нижних веток, примерно на три метра. Девка успела вцепиться в одну из них, и сейчас материла меня сверху. — выше лезь, дура!

А сам вскинул винтовку, пытаясь успокоить ходуном ходящие руки. Черт, куда он же делся? Как корова языком слизнула!

Из небольшого овражка, левее того места, где я ждал, вымахнула огромная коричневая туша, и огромным прыжком сократила расстояние до десяти метров.

Грохнул выстрел, и попавшая в плечо пуля сбила медведя с шага, заставив запнуться и дав мне шанс на перезарядку. Еще выстрел, рывок рычага вперед, на себя… и в открытый затвор падает хорошая шапка снега. И клинит винтовку.

— Как говорил Конфуций — прыгай быстро, и останешься жив. — Отбросив винтовку и залетая на соседнее дерево рядом с сосной Шейлы, пробурчал я. — Ох-ох, твою же мать!

Ревущий разъяренный медведь ростом в холке с меня, встав на задние лапы становится больше пяти метров ростом. А лапой достанет еще выше. Вот и сейчас подо мной страшный удар лапы обломил толстую ветвь. Дерево вздрогнуло, а от медвежьего рева с него чуть иголки не осыпались, да и я с Шейлой едва не брякнулись. Девушка, похоже, уже охрипла от постоянного, на грани возможностей, крика.