Дэйв Вулвертон - Мой путь в рай

- Я думаю, Елена уходит от тебя! Она забрала Викториано и все остальное!

Я побежал в дом и увидел, что Елена выносит свои вещи к обочине. Она закричала на меня, на самом деле закричала - необычный поступок для женщины, так редко проявлявшей эмоции, прокляла меня за мою лень, за то что валяюсь на заднем дворе и пью пиво, а "семья в это время гибнет от бедности!" В тот же день она ушла от меня, и я помню письма, простые счета врачей и школы, где учился Викториано. Я по праздникам писал Викториано, но никогда ничего от него не получал. Однажды вечером ко мне пришла женщина, жившая ниже по улице, пришла с бутылкой вина и попыталась соблазнить меня. Она обвиняла Елену в том, что та меня бросила, говорила, что Елена нашла себе сексуального партнера с очень извращенными вкусами; эта женщина сказала, что она предпочитает мой простой секс. Кое-что из сказанного ею она могла знать, только если действительно говорила с Еленой о нашей интимной жизни, и я поверил, что Елена меня обманывала.

А потом я пошел на похороны матери, и Елена пришла не одна, она привела с собой Викториано. Ему тогда было двенадцать - красивый мальчик, и него становились широкими плечи. Фигура как у матери, и он носил белую рубашку, распахнутую на груди. Мне он показался очаровательным, и после похорон мы решили прогуляться и купили у разносчика немного bole [вина (исп.)]. Мы с ним долго говорили, и я понял, что он мной гордится, считает, что здорово иметь отца, продающего морфогенетические средства. Мне его отношение показалось забавным, но он мне понравился, и после похорон он начал отвечать на мои письма. А в двадцать три года он неожиданно женился на красивой девушке, испанке, намного выше его по положению, переехал в Гатун, всего в трех кварталах от меня, и стал работать по ремонту оборудования в общественном транспорте.

Меня поразила мысль о том, что у меня был сын, живший рядом со мной, на той же улице. Я подумал, где он сейчас, что испытал, узнав новости об отце. Каждое воскресенье я приходил к Викториано на обед, и мы очень хорошо проводили время. А через три года его жена родила дочь, которую назвали Татьяной, и я любил ее, как собственного ребенка. Елена отобрала у меня радость видеть, как взрослеет сын, но я испытал много радости, глядя, как растет Татьяна. И воспоминания, которыми снабдила меня Тамара об этой девочке, оказались точны. Девочка с тонкими чертами лица и темными блестящими волосами - тот самый ребенок, о котором у меня сохранились обрывки воспоминаний, и я знал, что это воспоминания верны. У Татьяны был быстрый ум, как часто бывает у первого ребенка, и с того времени, как ей исполнилось три недели, я был полон надежд, что она вырастет сообразительной. Очень хороший ребенок, всегда страстно и долго обнимала меня, когда я уходил. От ее волос всегда хорошо пахло, и я часто завидовал мужчине, который когда-нибудь женится на такой умной страстной женщине с чистыми волосами. Мне это казалось сочетанием лучших качеств женщины.

Часто ко мне в киоск на ярмарке заходил Флако. Он дружил с Викториано и всегда оставлял подарок для Татьяны - конфету или цветок. Флако всегда беспокоился о ее будущем и говорил о приближении социалистов к нашим границам и о том, что худшее еще впереди. Я вспомнил уличную кошку, никому не принадлежавшую, ловившую птиц и рывшуюся в отбросах. За несколько недель до того, как я покинул Землю, у этой кошки родились котята, и мы с Флако и Татьяной с большим трудом спасли котенка из дренажной трубы. Я вспомнил, как Татьяна попросила меня несколько дней подержать котенка, пока она уговорит родителей разрешить ей взять его, и я понял, почему этот котенок так тревожил меня, постоянно возникал в моих сновидениях. Вспомнил, как впервые вернулся домой с Тамарой; и мы с Флако сидели на крыльце, пили пиво и смотрели, как по улице идет обезьяна; Флако говорил о социалистах и их угрозе и рисовал ожидающее нас мрачное будущее.

И я понял, что сделала Тамара. Она дала мне воспоминания о боли и ненависти, чтобы пробудить во мне насилие, заставить убить Эйриша. Она отрезала все воспоминания о моей семье, о тех, кого я любил, о близких друзьях, потому что хотела, чтобы кто-нибудь увез ее с планеты. Она не хотела, чтобы какие-то эмоциональные привязанности или моральные обязательства помешали мне улететь. Она отрезала все воспоминания о моей семье, почти все воспоминания о дружбе с Флако и оставила меня лежащим на полу спальни. Тогда я удивлялся, откуда на заднем крыльце появилась чашка с молоком для котенка; теперь вспомнил, что сам поставил ее туда. Но Тамара даже этого не хотела мне оставить, лишила даже привязанности к глупому животному.