Филип Фармер - Миры Филипа Фармера. Т. 22. Пир потаенный. Повелитель деревьев

Триш спросила:

— Пенрит? Это имеет какое-то отношение к Грандриту?

— Нет. Пенрит — это название кельтского происхождения. Этот городок один из редких валлийских анклавов, сохранившихся в Озерном Крае. «Грандрит», напоминаю тебе, происходит от норвежского «Рандгрит».

Она пыталась за легкой болтовней скрыть свое нарастающее беспокойство. Я решил помочь ей и отвлечь от мыслей о будущей посадке.

— Когда мы приземлимся, — сказал я, — нам нельзя будет терять ни секунды. Можно, конечно, было бы попытаться забить баки служителям на аэродроме, но это будет лишней тратой времени. Мы прыгаем в первую же подвернувшуюся машину и — прощай, Берта! Если меня и узнают, позже я всегда смогу придумать что-нибудь, чтобы они отвязались от нас.

Триш занялась проверкой нашего вооружения: автомат, длинноствольный карабин 22-го калибра, шесть ручных гранат и мини-арбалет. Кроме того, каждый имел при себе нож в ножнах, крепящийся вокруг шеи и спрятанный на спине в качестве личного оружия. Триш отдала предпочтение маленькому «дерринджеру» с двойным барабаном.

Она покопалась в сумке для инструментов и сунула в карманы моего плаща отвертку, кусачки и моток электрического кабеля.

— А если мы спрыгнем с парашютом? — спросила она. — Если я правильно поняла, за твоей усадьбой простирается непролазная чащоба. Значит, нет риска, что самолет упадет на чье-нибудь жилище.

— Да, леса там хватает, — согласился я. — Но, думаю, Ноли наверняка предвидел этот вариант. Даже если бы мне удалось, несмотря на дождь, сделать посадку на шоссе, ведущему в Кламби, Ноли был бы предупрежден раньше, чем шасси самолета коснулись бы земли. Я уверен, что он давно прослушивает все разговоры в эфире, поэтому знает о нашем приближении и может предвидеть наши возможные перемещения. У него наверняка есть все необходимое для этого оборудование. Скорее всего он уже приготовил целую армаду мотоциклистов на всех дорогах, ведущих к имению.

— Если уж он такой предусмотрительный, как ты утверждаешь, то в Пенрите нас должна поджидать целая комиссия по торжественной встрече.

— О том, что мы собираемся приземлиться именно там, он узнает в самую последнюю минуту По крайней мере, я надеюсь, что именно так и будет Вот тогда он и отправит навстречу нам свою свору убийц, но будет уже поздно.

— А если он знает, что это единственное место, где еще можно приземлиться? — настаивала Триш. — В таком случае сейчас его люди должны мчаться туда на всех парусах.

— Может быть, ты и права. Поживем — увидим.

Радио сообщило мне, что видимость продолжала оставаться нулевой, но ветер понемногу стихает, и скорость его упала до восьмидесяти километров в час. Все аэродромы графства были закрыты и принимали только терпящих бедствие.

Военные тоже могли подумать нечто похожее на то, что Триш приписывала Ноли, и теперь, быть может, ждали моего прибытия в Пенрит. Я не сказал об этом Триш. Она и без этого уже сильно нервничала.

Под нами остался город Кисвик, который мы, конечно, не увидели, и нижняя оконечность большого лесного массива Скиддоу. За ними лежало местечко, носящее поэтическое название «Сожженная Лошадь», и долина Мангрисдайл. Если радар самолета не барахлил и я не ошибся в расчетах, мы сейчас должны были находиться над горой Боукэйл (высота 702 метра), а за ней лежало мое имение, которое я, естественно, тоже не мог разглядеть сверху. Я сделал этот крюк, вместо того чтобы прямо направиться в Пенрит, в надежде сбить с толку Ноли, а заодно с ним и военных.

Я снова подключился на частоту, на которой говорил с человеком, выдававшим себя за моего агента. Я сказал:

— Начинайте подавать сигналы.

Его голос был полон беспокойства, когда он ответил:

— Но, сэр! Не думаете же вы на самом деле приземлиться здесь! Это невозможно! Это самоубийство чистой воды!

Именно этого я и ожидал от Ноли… или от Калибана. Ноли желал меня видеть в своих руках живым из-за эликсира (если только Калибан не сообщил ему, что владельцами напитка были только Девять. Но я был бы удивлен, если бы Док пошел на это. Со своей стороны, Калибан не хотел, чтобы его кузина разбилась вместе со мной, если он получил хоть одно из моих посланий ему). К тому же Док не мог желать мне такой смерти, поскольку поклялся свести со мной счеты в равной борьбе голыми руками.

Я спросил себя, как отнеслись бы Девять к тому, что один из нас погиб бы вдруг в результате несчастного случая? Должен ли будет оставшийся в живых бороться в таком случае со следующим претендентом? Или просто Девять имели какие-то свои таинственные причины желать смерти лишь одного из нас?