Филип Фармер - Миры Филипа Фармера. Т. 22. Пир потаенный. Повелитель деревьев

Глаза графини Клары были устремлены на мой напрягшийся член. Я читал ее мысли так же отчетливо, как если бы думал сам. Сейчас она с недоумением спрашивала себя, как могло случиться, что все ее усилия оказались бесплодными, и тщетно искала причину того, что могло быть столь возбуждающим для меня в той ситуации, в которой мы все находились.

Глашатай вновь стукнул посохом об пол. Настолько резко и неожиданно раздался этот сильный звук, что почти все подпрыгнули на месте. Было впечатление, что сверху рухнул один из сталактитов. Я подпрыгнул тоже; я вообще очень быстро реагирую на все внешние раздражители, если только у меня нет какой-то особой причины сдерживать мои рефлексы. Калибан даже не вздрогнул. Он лишь злорадно улыбнулся, увидя мою реакцию. Затем Док отвернулся и перенес все свое внимание на центр пещеры.

Призвав таким образом к вниманию, Глашатай затем коротко объяснил, что требовалось от нас. Исключительно ввиду смерти Ксоксаза нам предстояло пройти обряд в присутствии других служителей. Для всех церемония будет происходить как обычно, кроме тех двух, кто выбран кандидатами на наследование кресла и шапки Ксоксаза. Если оба кандидата не удовлетворят требованиям Девяти, если они не выдержат испытаний, из присутствующих будут выбраны два других претендента и так далее. Но это произойдет гораздо позже, так как испытание, которому будут подвергнуты оба избранных претендента, будет довольно длительным.

Снова нас обволокла тишина, будто мрак, притаившийся под сводом пещеры, набросил на нас свое удушающее покрывало. Девять, казалось, совсем забыли о нашем присутствии, уносясь мыслями в какую-то даль. Быть может, они вспоминали, когда в последний раз новичок занял место среди них.

Громкий крик Глашатая всколыхнул окружающую тьму:

— Лорд Грандрит! Доктор Калибан! Приблизьтесь! Пересеките Вуды! Вскарабкайтесь по Дереву и предстаньте на Столе Богов!

Медленными шагами мы спустились к темному озеру. Вода в нем обожгла мне ногу ледяным холодом. Кровь, казалось, мгновенно застыла в венах и ноги задеревенели, потеряв чувствительность. Парестезия [4] Изменение чувствительности кожи, как в сторону ее увеличения, так ид сторону уменьшения. поднялась выше и захватила ягодицы. Когда вода закрыла мои гениталии, пенис судорожно сократился, приняв минимально возможные для него размеры, а тестикулы, казалось, прыгнули вверх, под защиту мышц живота. Кишки превратились в лед. Нижняя часть позвоночника стала деревом, окунувшим свои корни в воды арктического океана.

Я вскарабкался по решетке из могучих дубовых балок до самого верха сооружения, но усилия нисколько не согрели меня. Подъем не отличался изяществом движений, так как после ледяной купели я чувствовал себя наполовину парализованным, и к тому же дерево от постоянной сырости покрылось густой пленкой скользкой слизи. Не знаю, какая участь ждала бы тех, кто, сорвавшись, упал бы в воду и не смог из нее выбраться.

Калибан достиг вершины в то же время, что и я. Мы встали, как тихо приказал нам Глашатай, бок о бок, напротив Аи-не-ны, сидящей по ту сторону стола. Ее лицо стало еще более морщинистым, чем то, которое я хранил в воспоминаниях о ней. Будто время сжало кожу ее лица в комок, как старый использованный бумажный мешок, который собрались выбросить, но потом вдруг передумало, встряхнуло, расправило и разрешило попользоваться им еще. Но в самом центре маленького, сморщенного, будто печеная картошка, лица неожиданно молодо и ясно сверкнули ее не потерявшие глубокого голубого цвета глаза. И как же они были глубоки! Глядя в них, казалось, будто тысячелетия прошли мимо нее, не коснувшись, утонув в бездонной синеве этих магических глаз. Было в ней что-то от загадочного сфинкса. И еще другое, чего не выразишь словами, нечто неуловимое, а потому еще более пугающее отличие. Аи-не-на и трое других из Девяти были единственными человеческими существами, в присутствии которых я испытывал страх. Впрочем, может быть, они не были настоящими людьми. Человек, который прожил более тысячи лет, быть может, становится больше — или меньше — чем человек.

Послышался голос Аи-не-ны, тихий хриплый шепот. Она говорила на английском, в котором слышалось далекое эхо языка, угасшего задолго до бронзового века.

— В чем причина вашей распри, Грандрит?

Я был удивлен, что она не знает. Она должна была бы быть осведомлена об этом гораздо лучше меня, так как наверняка прекрасно знала все, что касалось Калибана. И вдруг у меня возникла мысль, не были ли случаем Девять ответственны, хотя бы частично, за то извращение, которое проявилось у Дока и у меня.