Филип Фармер - Миры Филипа Фармера. Т. 22. Пир потаенный. Повелитель деревьев

Повернувшись спиной к месту взрыва, я с трудом вдыхал раскаленный воздух, стараясь не обжечь легкие, потом пополз дальше. Можно было считать, что первый раунд я выиграл. Осталось выиграть следующий.

Второй вертолет, который до сих пор держался несколько в стороне, теперь в свою очередь приблизился к полосе кустарника. Однако он оставался на высоте не менее сотни метров, откуда экипаж пытался рассмотреть характер случившейся катастрофы. Следуя полученному приказу, он рисковал спуститься пониже, чтобы понять, было ли то следствием несчастного случая, или вертолет был сбит преднамеренно, то есть мной.

Невзирая на обжигающий легкие воздух, я продолжал лежать, затаившись под сенью уже завядшей, но еще не скрученной огнем листвы густого куста. Заросли были достаточно густые, чтобы спрятать меня, но они, к сожалению, не тянулись сплошняком, оставляя довольно обширные пространства, которые мне нужно было пересечь. И здесь не помогла бы даже моя быстрота. Если только они заметят меня сверху, это будет конец.

Вертолет по раскручивающейся спирали делал круг за кругом над местом катастрофы. Я ждал, медленно поджариваясь в горячем воздухе, идущем от стены приближающегося огня. Наконец пилот отчаялся что-либо увидеть сверху за густым дымом и плотной листвой и решительно направился на запад. Я тотчас же двинулся дальше в противоположном направлении.

Я почти добрался до скалистого обрыва, уходящего вверх к плато, когда прозвенел гонг второго раунда, обещавшего быть еще горячее и ожесточеннее первого. Вертолет возвращался. Он пролетел над зарослями справа от меня, на высоте тридцать метров. Как мне показалось, он был битком набит людьми, между которыми угадывались и собаки.

Я тут же понял их незамысловатый маневр: высадить эту группу на плато и поджидать меня в гости, в то время как вторая группа, изображая собой загонщиков, будет гнать меня к ним в объятия.

Вскоре я уже видел несколько голов, торчащих над краем обрыва и обозревающих раскинувшееся далеко внизу зеленое море кустарников, в котором прятался их грозный и неуловимый враг, то бишь я. Вновь показался вертолет, который принялся летать туда-сюда, периодически обстреливая подозрительные места. Выстрелов почти не было слышно за рокотом моторов и свистом рассекаемого лопастями воздуха, но несколько пуль вонзились в стволы деревьев достаточно близко от меня, чтобы я мог услышать их глухой чмокающий звук. Они хотели поднять меня, как зверя из берлоги, чтобы своим движением я выдал себя.

Положение было не из легких. Если я буду продолжать отсиживаться здесь, собаки, оставшиеся внизу, вскоре учуют мой след. Если уже не взяли его, так как их тявканье заметно приблизилось. Находясь в густой растительности, трудно точно определить направление, но мне казалось, что вся свора мчится прямо на меня.

Все это постепенно начинало мне надоедать. Нисколько не хвастаясь, я мог считать, что в течение одного дня потрудился вполне достаточно. Судите сами. Мало кому случается сверзиться с высоты трехсот шестидесяти метров на рандеву с вечно голодной белой акулой. Дивертисмент, скажу я вам, которым не стоит слишком увлекаться, не чаще раза в месяц, по крайней мере. Я уже не говорю о двух вертолетах, уничтоженных на земле, и одном, сбитом на лету. И уж совсем не вспоминаю о беспрерывной стрельбе моих тридцати шести преследователей или об истребителе с его ракетами и напалмовыми бомбами. Для одного неполного дня сервировка была вполне достаточной, чтобы я наелся по горло. Я боялся переборщить и пропустить тот момент, когда фортуна может повернуться ко мне спиной. Мой гнев становился опасным для меня самого. А я не мог позволить себе потерять хладнокровие.

Моя внезапно нахлынувшая усталость была, честно говоря; для меня ощущением достаточно необычным. Те, кто прочел романы моего «биографа» или девятый том моих личных «Записок», знают, что я наделен колоссальной жизненной силой. Можно было бы сказать — животной силой. Но я лишь совсем недавно прошел через одно испытание, скажем так, довольно обескураживающее, вследствие которого моя жена, Док Калибан, его кузина Пат или Триш Вайлд и я сам были вынуждены почти два месяца прятаться, чтобы избежать мести Девяти. В течение последней недели я почти не спал и больше всего на свете хотел сейчас добраться до леса моего детства, чтобы увидеть, как снижается надо мной густой полог его листвы, чтобы насладиться его тишиной и заснуть, объятый его мягкой материнской теплотой и покоем.