Дэн Симмонс - Олимп

«Что это – шутка роквека?» – подивился мужчина. А вслух сказал:

– Если не Ахиллес, то кто?

– Мы ждали, что вы сами предложите, – пожал плечами первичный интегратор. – Кого-нибудь отважного, но умного. Восприимчивого исследователя. Способного к диалогу. Гибкую личность, как у вас говорят.

– Одиссей, – без запинки выпалил Хокенберри. – Вот кто вам нужен.

– По-вашему, его легко уговорить? – осведомился Ретроград Синопессен.

Схолиаст испустил вздох.

– Только заикнитесь, что на другом конце дороги ждёт Пенелопа, – и этот парень рванёт за вами в преисподнюю и обратно. Мы не можем ему солгать, – возразил Астиг-Че.

– Я смогу, – вызвался Хокенберри. – С радостью. Не знаю, расчёт себя самого, а уж компанию Лаэртида я вам обеспечу. Будем весьма благодарны, – откликнулся первичный интегратор. – В течение сорока восьми часов сообщите нам, пожалуста, что вы надумали. Мы с нетерпением ждём положительного ответа.

Тут европеец протянул землянину конечность, завершающуюся чем-то вроде человеческой ладони.

Мужчина пожал её и забрался в шершень следом за Манмутом. Трап стремительно втянулся. Невидимое кресло приняло пассажира в объятия. Приятели покинули синий пузырь.

Кипя от нетерпеливого гнева, расхаживая перед тысячами мирмидонцев на побережье у подножия Олимпа, ожидая, когда же боги пришлют очередного чемпиона-поединщика, рому он с удовольствием пустит кровь, мужеубийца припоминает первый месяц войны – время, по сию пору величаемое греками и троянцами Гневом Ахиллеса.

Тогда они квитировались легионами, нисходя с высот вулкана, эти бессмертные, столь уверенные в своих энергетических полях и кровожадных машинах, ежеминутно готовые прыгнуть в Медленное Время и ускользнуть от ярости любого кратковечного, ещё не ведая, что маленький народец – моравеки, новые союзники Ахиллеса, – припас в ответ на божественные трюки собственные заклинания и формулы.

Аид, Арес и Гермес явились первыми: вклинились в боевые ряды троянцев и греков, когда небосвод взорвался. Силовые дуги полыхали огнём, так что вскоре шеренги людей и олимпийцев омывали волны пламени, среди которых стремительно раздувались купола и вырастали шпили энергии. Море забурлило. Маленькие зелёные человечки врассыпную бросились к своим фелюгам. Зевсова эгида содрогалась и подёргивалась видимой рябью, поглощая мегатонны снарядов, пущенных моравеками.

Мужеубийца не спускал глаз с Ареса и его только что квит-нувшихся сторонников – багровоокого Аида, закованного в чёрную бронзу, и черноокого Гермеса в шипастых багровых доспехах.

– Научим кратковечных смерти! – завопил сияющий покровитель войны двенадцати футов ростом, устремляясь на ряды аргивян.

Соратники ринулись за ним. Все три божественных копья не могли пролететь мимо цели.

Но всё-таки пролетели. Быстроногому не суждено было умереть в тот день. Как и в любой другой – от руки бессмертного.

Одно копьё задело могучую десницу Пелида, однако ссадина так и осталась бескровной. Второе вонзилось в красивый щит, но выкованный богом слой поляризованного золота его блокировал. Третье отскочило от блистательного шлема, не оставив даже царапины.

Олимпийцы принялись метать вечными руками силовые молнии. Миллионы вольт стекали по наноподпитанным защитным полям героя, как с гуся вода.

Арес и Ахилл столкнулись друг с другом, точно две гигантские скалы. Подземный толчок повалил с ног сотни троянцев, греков и бессмертных, ряды которых едва успели сомкнуться. Повелитель войны вскочил первым. Он бодро взмахнул красным клинком, чтобы обезглавить кратковечного выскочку.

Быстроногий нырнул под лезвие и ринулся на врага. Его меч рассёк божественные латы, вскрыл олимпийский живот, и золотой ихор потоком окатил противников. На красную марсианскую почву вывалились потроха бессмертного. Слишком удивлённый, чтобы упасть, и слишком разъярённый, чтоб умереть, Арес уставился на то, как его собственные внутренности извиваются и разматываются в грязи.

Мужеубийца подался вверх, ухватил соперника за шлем, рывком потянул его вниз и вперёд. Человеческая слюна яростно брызнула на безукоризненные черты бессмертного.

– Сам попробуй смерти, размазня без кишок!

Потом, работая, словно мясник в ранний час на оживлённой ярмарке, Пелид отрубил Аресу кисти, ноги чуть выше колен и руки у плеч.

Чёрный ревущий циклон окутывал тело, а прочие боги тупо стояли, разинув рты; голова Ареса продолжала визжать, даже когда клинок Ахиллеса уже отсёк её от шеи.