Светлана Захарова - Рыцарь и Ко

- Нет, это книжка так называется, - вышел из положения маг. - Так вы будете слушать или нет?

Мы закивали, и даже Штуша помахал головой.

- Слишком долго мы в Танелорне пробыли, - рассказывал Мерлин. - Это же город вне времени и пространства, еще бы немного побыли - не только, как звать нас, забыли бы, но и вообще - и куда мы, и откуда, и какое в свете чудо. Поэтому я вас так торопил...

- Так вот что за должок с нас спрашивал Макмур!

- Именно. - И маг скрестил руки на груди. - Кстати, я это подозревал.

- И нам не сказал?

- Не сказал. Потому что я не знал, а просто подозревал. Не пичкать же вас непроверенной информацией.

- И еще о Макмуре, - встрял оруженосец. - Как же он там живет? Я бы, к примеру, не вынес.

- Он этот город придумал, с него и взятки гладки!

- А почему Герой его своим слугой называл?

- Всякий создатель - слуга того, кого создал.

- Так, а нам-то что сейчас делать, безымянным-то? - возмутилась сестра. - У князя хоть прозвище есть. А мы?

- А мы по дороге решим, - отозвался я. - Возражения есть?

- Не-ет, - хором сказали все.

- Тогда поехали искать жилье. Очень есть хочется, да и стемнеет скоро. Мерлин!

Волшебник свистел и смотрел на небо.

- Мерлин, верни нам коней!

Маг деловито чистил ногти.

- Отдай лошадь, болван! - вскипел оруженосец.

Мерлин подвигал бровями.

- Денег не дадим, - отрезал я. - И вообще, брось свои старые замашки. Дырки-то в колпаке нету!

Волшебник стушевался.

- Я вас проверял, - сказал он ненатурально, щелкнул пальцами, и, откуда ни возьмись, возле нас с удивленным ржанием уже стояли кони: могучий Гвадалквивир и веселый слюнявчик Бозо, к которому тут же подбежал оруженосец. Пока они нянькались, я седлал Вадика и вполголоса рассказывал Озерному о драконе, который пожертвовал собой ради него. Князь захлюпал носом, но я сделал вид, что ничего не заметил.

... Ехали уже довольно долго, а никакого, даже самого маленького жилья не было и в помине. Вечерело. Мы спешились и устроились на ночлег. Сестра поймала одного кролика на всех - долго гонялась за ним по поляне, затем, отчаявшись догнать, прыгнула, упала на затравленного зверя и задавила насмерть. Хоть и спасибо, конечно, но один кролик на пятерых (Штуша благородно отказался)...

Больше всех переживал оруженосец. Но после его очередного и унылого: "Э-э-эх!" кто бы, вы думали, возник прямо посреди костра и с воем помчался по поляне, оставляя за собой снопы искр, пока не рухнул в лужу и не застыл блаженно в клубах пара? Ну конечно! Некто косматый и копытный, но очень знакомый. Увидев, к кому он явился, черт принялся сыпать ужасными ругательствами.

- Заткни уши, - посоветовал я сестре.

- И не подумаю, - фыркнула она в ответ, тщательно записывая чертову брань на одном из моих листочков.

- И здесь от вас покоя нету, мать вашу так и растак, - угрюмо завершил черт, вставая из лужи и отряхиваясь. Нас обдало брызгами: от косматого несло мокрой псиной, козлом Шуб-Ниггуратом и еще чем-то ужасным, а маленькие злобные глазки в его шевелюре стали еще меньше и злобнее.

- Гадайте быстрее, да я пойду, - сердито сказал черт, выжимая кисточку на хвосте. - И, может, хоть в этот раз кого-нибудь с собой прихвачу. Шпинат - та-акая гадость!

- А если мы? Помнишь уговор?

- Яйца не разбивать? - захихикал косматый, но сдержался и посуровел. Помню, помню, как не помнить-то...

- А ты не знаешь, куда нам надо попасть! - подняла палец сестра.

- Кто ж не знает? В Камелот вам надо, куда же еще, - сплюнул черт.

- Хорошо, - кивнул оруженосец и схитрил. - Тебя зовут Павсикакий или Фемистоклюс!

- А-а-а! - погрозил пальцем черт. - Жулить? Жульте. Все равно ничего не выйдет.

- Так, значит, неправильно? - огорчился лопоухий. - Не Павсикакий?

- Сам ты такой, понял? - огрызнулся черт. - И уж совсем неправильный этот ваш Фемистоклюс.

- Жаль, - убито сказал оруженосец.

- Следующий! - и черт изобразил на губах барабанную дробь.

- Михаил Евграфович, - сказал я.

- Это почему же? - опешил рогастый.

- Имя красивое. А фамилия-то еще почище, вот послушай...

- Не желаю, - завернул уши черт. - У нас не бывает фамилиев.

Мы задумались. Черт вдруг мрачно запел, подозрительно глядя на мою сестру (наверно, потому что у нее был слишком безразличный вид):

Как мое имя, как мое имя

Не знает никто в окру-уге!

Никто не узнает, никто не узнает,

Что имя мое...

- Нильфбру-у-угге! - с надрывом подпела сестра.

Черт заорал, затопал копытами, но, как мне показалось, не с таким уж отчаянием, как в те два раза - то ли к шпинату пристрастился, то ли просто к нам привык. И вот уже в третий раз нас приподняло, шлепнуло, закружило, осыпало звездами и повлекло в неизвестность.