Светлана Захарова: Рыцарь и Ко

- Хватит ржать, - прогудел я из шлема.

- Прости-ик! Не могу удер-ик-жаться! - Тильда вытерла глаза и протянула мне какую-то бутылочку.

- О, нет! Только не это! - я застонал и притворился слепым и глухим.

- На, бери, - настаивала сестра. - Это же панацея от всех болезней!

Да, о маниакальном увлечении Матильды облепихой по всему Фарамору ходили легенды. Сотни раз из уст в уста передавалось предание о том, как Матильда, переодевшись старухой и нарисовав себе безобразный шрам через все лицо, сбежала из дома в поисках загадочной облепихи. Лазать по долинам и по взгорьям разрешалось лишь лекарям замка, а остальных ведунов и знахарей нещадно отстреливали из луков наши лесничие. Неизвестно, как сестре удалось ускользнуть от суровой правды жизни, но вернулась она спустя месяц в изодранном плаще, с исколотыми и стертыми в кровь ногами, зато с радостной ухмылкой на лице и веткой облепихи в лапах. С этого дня я разгадал секрет таинственного названия: проклятая облепиха облепила весь наш сад, а расторопная Тильда ухитрилась привить растение даже к яблоням и вишням. В результате яблоки росли ужасно мелкие и гроздьями, а вишня поменяла свой величественный бордовый на вульгарный оранжевый цвет. Но самый смак настал, когда облепиха созрела! Матильда носилась по саду с ведром, насыпая целебную ягоду в безразмерный бак для кипячения простынь, потом влезла сверху и, сняв туфли, весело топталась по облепихе, получая, в конце концов, сок и масло, но вместе с тем - и огромную порцию насмешек от вашего покорного слуги...

- Нет, правда! - протягивала мне бутылочку Тильда. - Это панацея!

- Что - грязища с твоих ног? - саркастически переспросил я. - Никогда бы не подумал!

- Да нет же, балда! Облепиховый сок! Заживляет всякие гадости внутри. И тебя заодно залечит - ты же тоже внутри.

И в доказательство любимая сестричка постучала по доспехам палкой.

- Э! Э! Прекрати! - издал я тоскующий крик. - Так и быть, возьму твою лечебную грязь.

Матильда показала мне язык.

- Подразнись мне еще!

Матильда опять высунула язык. И завизжала - моя рука, окованная железом, ухватила ее за косу. Так бы и повыворачивал, и повыкручивал в свое удовольствие...

- Дети! Дети! Перестаньте! - гаркнула матушка. - Лучше восславим Господа нашего за то, чтобы он вернул назад наших дорогих Германа и Хрунгильду живыми и невредимыми!

- Ага, - проворчал я. - Невредимыми. Конечно. Да с этаким славным конем и невыразимым оруженосцем я мигом всех завоюю и стану королем. И всех остальных гадов разобью! А хвалить опять будут мою бестолочь сестрицу и этого недоразвитого...

БАБАХ! Рука у матушки была тяжелая, и я катился футов десять, гремя доспехами и прося пощады. Благополучно застряв в свиной поилке, я услышал, как регочут слуги, и как один из них пробормотал: "Ну и цирк! Почище, чем на ярмарке! А медведя плясать не приведут?" Ничего не скажешь - авторитет у будущего наследника поместья еще тот. Меня наконец усадили на старину Бозо. В это время появился конюший, ведущий под уздцы Громобоя. Следом за ним двое слуг несли спящего Причарда.

- Ой! - сказал я сладким голосом. - Неужели это мой оруженосец? Как хорошо! Не будем же его будить, и я отправлюсь сам. Счастливо! И, кстати, раз уж вы все здесь, подсадите меня на Громобоя.

- Причард Калидомский еще недостаточно оправился от ран. На Бозо его растрясет! - пристыдила меня матушка. - Ничего, на свежем воздухе полегчает, будет как новенький...

- Ну, так куда же нам ехать? - спросил я тоскливо. - Припекает!

- Езжай в Камелот, - приказала матушка. - Найдешь там сэра Ланселота. Только тебе его не надо. Нужен тебе его начальник, король Артур. Может, слышал? Артур - друг Ланселоту, а Ланселот был другом твоего отца, он как раз собирается на поиски Святого Грааля. С королевского разрешения, может, и тебя возьмет. Если найдешь чашу - немедленно вези домой, нигде не задерживайся, никогда не разговаривай с незнакомцами, никогда не говори "никогда", к драконам не приставай и к волшебникам не лезь. Если получится освободишь Хрунгильду. Прекрасную Даму заводить не смей - шкуру спущу! Ясно?

- Так точно! - рявкнул я. Голос гулким эхом отозвался в шлеме, и я с тоской пожалел о том, что до сих пор не изобрели чудодейственные лекарства от боли в голове, желательно, чтобы их можно было не разжевывать, а просто глотать - вся эта лечебная пакость такая горькая!

Затрубили трубы, забили барабаны, завопил Леопольд, швыряя в меня корзинкой. Полетели лепестки, и я, отплевываясь и сражаясь с зацепившейся за шлем корзинкой, выехал на подъемный мост. Следом мирно топал Громобой с висящим через седло Причардом. Обернувшись напоследок, я увидел утирающую глаза матушку, скалящего молочные клыки Лео и провожающую меня завистливым взглядом Тильду. Я не удержался и показал ей язык. Вспомнив, однако, что в шлеме этого никто не увидит, я сердито пришпорил Бозо (что, впрочем, никак не отразилось на его скорости), и вскоре - через какой-то час - замок скрылся из виду.