Олег Кирчегин - Собственный остров. Сборник рассказов

Ящик был перевёрнут, накрыт газеткой. Сверху расположились два несвежих, но достаточно чистых стакана, пластиковая бутылка с водопроводной водой, половинка батона и целлофановый пакет с парой разрезанных на дольки солёных огурцов. Вот это уже была настоящая роскошь!

– У нас тут прям кафе какое-то! – Лёха, почувствовав вдохновение, потянулся к двухлитровке с заветным напитком.

– Бери выше! Ресторан. Метрополь! – Толян довольно заржал, оценив шутку приятеля.

Пробка с бутылки слетела, словно соловей с берёзовой ветки, и по помещению разлился благородный запах алкоголя. Аромат, правда, слегка нарушался обертонами то ли бензина, то ли ацетона, но право, господа, кто в наше время обращает внимание на такие мелочи.

– Как будем пить? Разбавим, или по-фронтовому? – Круглый край бутылочного горлышка на мгновение замер над стаканом, готовым принять внутрь себя живительную влагу.

– Давай по-фронтовому!

– По сто пятьдесят?

– Ага.

Жидкость скользнула вниз, заполнив стаканы ровно на три четверти, уровень в уровень. Сообщающиеся сосуды, да и только!

– Ну, ты мастер, – восхищённо хохотнул Толян и пододвинул в сторону Лёхи бутыль с водой для запивки.

Лёха выпрямился на своём стуле, замер в этакой позе сфинкса. В правой руке на уровне глаз стакан со спиртом. Левая аккуратно держит наготове пластик с водой. Открыл рот. Одним быстрым, но ровным потоком влил содержимое стакана прямо вглубь пересохшего горла. Напрягшись, замер, чтобы случайно не вздохнуть. Потом жадными глотками отправил туда же грамм триста воды. Подождал немного, прислушиваясь к блаженному жару начавшему разливаться по телу. Вернул на стол опустевшую тару. Откинулся в истоме на спинку стула, сквозь полуприкрытые веки наблюдая, как те же самые манипуляции проделывает и его товарищ.

Хорошо!

Страшная боль возникла из ниоткуда. Растеклась по организму, скрючивая и выворачивая суставы. Потом сконцентрировалась острой резью где-то в районе печёнки и сделалась совсем уж невыносимой. Лёха попытался вдохнуть побольше воздуха, но это не удалось. Он катался по полу, крича и зовя на помощь, но звуки застревали в горле. Он хватался за бок руками, пытаясь нащупать боль и вытолкнуть, отпихнуть её подальше от организма, но это помогало слабо, точнее не помогало вовсе.

Наконец, пришло понимание: не надо толкаться и отстраняться, надо, наоборот, замереть неподвижно, чтобы и боль замерла и остановилась в одной точке, и вот тогда можно обмануть её, потихонечку отстранившись, оттолкнувшись и отодвинувшись в сторону.

Попробуем. Осторожненько…

«Ппах!» – едва слышно хлопнуло где-то на макушке головы, и словно в невидимом надпространстве открылась наружу невидимая же дверца.

Получилось!

Лёха отодвинулся подальше от бесполезного тела вместе с его ненавистной и надоевшей болью. Осмотрелся вокруг, немного удивляясь резкости и чёткости зрения, которому совсем не мешало почти полное отсутствие освещения. Поглядел на ящик-стол с остатками немудрёной закуски и полупустой распечатанной бутылкой. Непорядок! Надо бы закрыть, чтоб не выветрилось. Вон и пробка, лежит на полу красивая, красная, с изображением жёлтой черепушки наверху и перекрещенными под ней костями. Кстати, такой же значок есть и на этикетке. Интересно…

«А как там Толян?» – Лёха попытался подвинуться в сторону товарища.

Оказалось, что сделать это совсем не трудно, надо лишь не забывать о своём умении летать. А дальше, достаточно подумать о том, куда тебе надо и немедленно начинаешь двигаться в нужном направлении.

Толян лежал неподвижно в странной, нелепо вывернутой позе, с открытым ртом и по-дурацки выпученными глазами. Живой ли?

Оглядываться на себя не хотелось, и Лёха полетел вверх, легко преодолев бетонную плиту перекрытия и тонкую земляную насыпь поверх неё. Он остановился метрах в пятидесяти над землёй, посмотрел вниз на пустырь, укрытый тонюсеньким покрывалом первого снега, на кусты с почти облетевшей к зиме листвой, на никогда не замерзающую прямую полоску земли над прогревающей её теплотрассой, на поблёскивающую сквозь темноту огоньками панораму близкого города.

Стало грустно, легко и тихо.

И сквозь эту тишину начал пробиваться неровный зудящий гул, как будто вдалеке работает, медленно приближаясь, паровой котёл или немаленьких размеров турбина.

Собственно, этот звук был здесь рядом всегда, просто как-то не обращал на себя внимания.

Лёха огляделся вокруг, пытаясь разглядеть источник шума, и очень скоро увидел её. Огромная воронка, закручивая спиралями воздух вокруг себя, располагалась прямо в небе, требовательно шумела и властно притягивала к себе. Лёха некоторое время сопротивлялся, стараясь задержать в памяти окружающий вид, но это быстро надоело, и он расслабился, безвольно отдаваясь всё ускоряющемуся потоку.