Светлана Бринкер - Исток бесчеловечности

Наверняка девушке не сообщили, что звуки её «милого, непринуждённого смеха» напоминают брачный крик морских буйволов по весне. Или монарху с невестой было наплевать на такие мелочи. Так или иначе, оглушительное визгливое хихиканье доносилось из лодки регулярно, в последнее время даже чаще обычного. Столичные хулиганы изобретали новые и новые способы рассмешить принцессу.

Штиллер смотрел и думал глуповато: «А говорить она вообще умеет?»

И ещё: «Правда, что одежда вампиров – их мимикрирующая кожа?»

– Правда, – сказала принцесса, разглаживая складки на простом свободном платье цвета неверских бегучих настурций. – Показать, как я выгляжу на самом деле?

Штиллер улыбнулся, сел, спустив ноги на пол, и почесал висок, незаметно запретив чтение мыслей простым ключом Фёта.

– Сперва лампу бы погасить, – предложил он. – С улицы видно. Его величество разгневается.

– Только если представление будет бесплатным, – усмехнулась метаморфка. – Да не лезу я тебе в мысли, я же не кот! – она всё же заметила движение его пальцев, ведьма.

Гостья подошла к выходу, внимательно осматриваясь, зачем-то выглянула из комнаты, вновь притворила дверь, подошла к Рену, села сбоку на кровать, подвернув ногу. И объяснила:

– Все в первую очередь интересуются именно этим. Про одежду.

– А потом?

– Что – потом?

– Чем все интересуются потом?

– Обычно после этого, – будущая королева пожала плечами, изумляясь причудливому полёту человеческой мысли, – меня спрашивают, буду ли я пить их кровь. Твою – однозначно, нет.

– Ладно, – растерянно произнёс ключник. И спросил, как дурак:

– А почему?

Вампирка не ответила и быстро, гораздо быстрее, чем он умел двигаться или даже соображать, заглянула под кровать. Когда принцесса снова уселась прямо, лицо её было по-настоящему расстроенным и, кажется, немного напуганным.

– Там его тоже нет, Барча? – догадался Штиллер. – Он что, жил тут до меня?

– «Жил» – неправильное слово, – нахмурилась она. – Знаешь, давай представимся друг другу по-хорошему. И тогда я попробую тебе помочь.

– А не наоборот? – Рен говорил с принцессей несколько минут, и уже испытывал лёгкое беспокойство за государство.

– Зови меня Хет, – сказала она, игнорируя его замечание. – Это домашнее имя. Коронуют меня, понятное дело, под другим каким-нибудь. Я из первого поколения Новомира. Теперь твоя очередь.

– Рен. В Городе Ночь назывался Ренольд. Мне в «сером квартале» объяснили, что «рен» на местном воровском коде означает приказ бежать («Надо же, не захохотала: может, не совсем безнадёжна?») Мне двадцать четыре. Твоя очередь. Кто такой Барч?

– Надо же, всего двадцать четыре, да и то, если не врёшь! – драматически прошептала Хет. – Я-то надеялась, тридцатник. А выглядишь моложе, потому что у вас там воздух, погодка, овечки для простых радостей, в деревне…

– Я из Михина!

– Вот именно… Барч – рыбак Бартоломео, он труп, – заявила принцесса после небольшой паузы, позволив собеседнику поверить, что так ничего и не услышит. И похвасталась:

– Я его украла для тебя.

– Для меня! Спасибо… – Штиллер оказался настолько за пределами своей способности изумляться, что лишь на робкий сарказм его и хватило. – Труп по имени Бартоломео – мечта всей моей жизни. Но, по-видимому, у покойника были другие планы, потому и сбежал. Я прав?

– Частично, – не моргнув глазом, подтвердила она. – Бартоломео, рыбак с пристани Рипендам, – твоя четвёртая часть, Финн Биццаро. К сожалению, я слишком поздно узнала об этом, практически уже во время самого «ритуала разделения». Убить Барча наши всемогущие маги Совета, надутые главы гильдий, психованные вояки и старичьё, не решились. Не могут договориться, что тогда произойдёт!

Лицо ведьмы выражало крайнюю степень презрения. Штиллер готов был уже посоветовать ей сплюнуть яд в тазик для умывания.

– Родигер, – продолжила Хет, – единственный уверенный в том, что делает, отделил Бартоломео дух от тела. Куда он девал личность – я не поняла, хотя смотрела прямо в руки. Расспрашивать не решилась… Но теперь всё равно придётся, – размышляла гостья вслух. – От Барча осталось тело в низшей посмертной форме. На некромантском жаргоне – «шагающая плоть». Насколько понимаю, такой труп разлагается, но очень медленно. И способен выполнять несложные приказы типа «убей», «принеси», «укуси». Кстати, про «укуси»: нужно ли такому питаться – не знаю, надо выяснить. Я Барча потихоньку вывела из Маяка и оставила здесь, в «Рыбе».