Дмитрий Крушлинский - Без

– Подопытный потерял сознание. – Объявил один из сотрудников, следящий за пульсом и другими медицинскими показателями Тимура.

– Великолепно. – Сказал Акулин. – Вы сделали аудиозапись?!

– Да, профессор. – Отозвался подчиненный, отвечающий за акустические данные.

– Загрузите в мою локальную папку. – Выдал он распоряжение и распрямился, поправив халат.

– Профессор! – Воскликнул кто-то. – Датчики фиксируют смерть подопытного! Что нам делать?

– Черт!! – Выругался тот, покраснев от злобы. – Вызывайте скорую! Все, как мы и планировали!

– Не волнуйтесь, профессор. – Ободрил его Филипп, ухмыльнувшись. – Мы получили запись. Это главное.

– Да, ты прав, ты прав, Филя. – Остыв, заулыбался Акулин. – А… знаешь что! Тимур будет нашим героем. Я обязательно упомяну его имя в научном открытии. Его жертва не станет напрасной. Филипп, ты знаешь, что делать с трупом.

– Да, знаю. – Сказал он и вспомнил глубокую яму в закрытых подвалах цеха, выкопанную подручными средствами. Туда уже скинули умерших животных, попавших на испытания в «комнату безмолвия». Все звери, от мышки до собаки с кошкой, как и Тимур, скончались в этом проклятом морозильнике.

Акулин уютно устроился в рабочем кресле, хихикнув и скидав на пол все бумаги. Он аккуратно поставил ноутбук, включил систему, самодовольно улыбаясь, и нажал на папку с записью, переданную ему на локальный диск. Процессор загудел, активируя проигрыватель. Вот-вот профессор познает то, до чего многие физики, астрономы, уфологи и исследователи даже не догадывались. От волнения Акулин даже забыл натянуть на голову плотные наушники. Позитивно хохотнув, профессор поставил запись на паузу и вытащил из ящика стола наушники. Дело сделано.

От истины его отделяла одна клавиша «play» на проигрывателе. Палец дрожал, находясь в миллиметре от клавиатуры. Пробормотав одобряющие слова, Акулин нажал кнопку и во всю прислушался.

Целый час ничего не звучало, лишь обычная реакция Тимура на щелчки. Датчики, к сожалению, не смогли передать эти самые потусторонние звуки. Зато хорошо слышалось биение сердца человека, многочисленные хрипы в дыхании, длинные растягивающиеся шорохи одежды. Но Акулину это неинтересно. Это лишь мусор, грязь и никчемная железная руда. Ему нужно золото, то самое, прячущееся за пределами человеческого мира.

Начиная с часа и двадцатой минуты, профессор выловил эти звуки. Щелчок? Или хлопок? Что это? Акулин недовольно нахмурился, ведь ему сложно описать этот акустический «всполох». Раздался крик, что аж датчики засвистели, невероятно чувствительные в беззвучной атмосфере, профессор сжал челюсти, терпя противный свист. Ему нельзя снимать наушники, иначе упустит самое главное. Пролепетав ругательства, человек в очках ждал финала.

Он слышал, как звуки пропали. Ни криков, ни каких-либо звуков. Целую минуту длилось эфирное молчание, такое глубокое, неестественное… профессор назвал бы этот вакуум «живым». Складывалось впечатление, что такой среде обитают призраки, какие-то твари. Они явились через эту образовавшуюся полость. Они или оно, как единая сила, с любопытством ощупывающая чужое сознание.

Час и двадцать пятая минута записи. Профессор восхищенно выдохнул, услышав шорох. А еще кошмарное тошнотворное ощущение накатило на слушателя в очках. Те упали с носа на стол. Акулин не шелохнулся, он просто слушал то, как оно двигалось в звуковой среде. Оно шелестело и шевелилось на уровне почти нулевой громкости. Профессор выкрутил все возможные настройки до максимума ради потустороннего феномена, издающего такие шумы, что призраки просто орут и визжат по сравнению с этой сущностью.

Потом Акулин вздрогнул оттого, что со спины щелкнуло. Громко и резко. Щелкнуло второй раз… в третий. В четвертый раз… Каждый звук больно ударял по перепонкам то сверху, то сзади, а то над ухом. Профессор поспешно выключил запись, откинул наушники и, возбужденно дыша, огляделся, будто ЭТО обязательно покажет себя в человеческой реальности.

Щелк! – Вонзился новый кошмарный звук в сознание Акулина.

Щелк! Щелк!!! ЩЕЛК!!!! ЩЕЛК!! ЩЕЛК!!!…

Много-много людей в метро. Они скапливались в каждой щели, на всех закутках. Кто-то из этих простолюдинов пыхтел вонючей сигаретой. Большая часть женщин, пухлые, как разъевшиеся коровы тараторили друг с другом, смачно повизгивая в смешливых выражениях лиц, словно тысячи птиц и свиней в курятнике. Дети подле них хихикали, переговаривались, и лишь единицы утыкались в тетрадки, рисуя или что-то читая в планшетах и смартфонах.