Александр Харыбин - Икарус

Общение с соседями по каюте оказалось проще, чем я ожидал. Похоже, эти отпрыски богатых родителей ничего, кроме больших городов и маленьких кабинетов в жизни не видели, поэтому всю дорогу я охотно рассказывал им о своих военных похождениях. Оказалось, что все мои соседи являются, как и я, помощниками посла. Наверное, так нас поселили специально, считая, что, чем раньше мы начнём общаться друг с другом, тем лучше будет для дела. Хотя, может, были и какие-то другие мотивы. Так или иначе, четыре дня пути пролетели быстро и, наконец, мы прибыли в Константинополь – восточный форпост Королевства.

6

Насколько я помнил из курса истории, этот крупнейший город, по размерам и блеску соперничающий с самим Наполи, нашему Королевству достался почти случайно. Когда лет пятьдесят назад произошла война между Османским Султанатом и Персидской Империей, ситуацией решило воспользоваться не слишком тогда большое и сильное Королевство Эллада, под шумок ударив османов в спину и отхватив Константинополь и все области западнее него. Буквально через пару лет сама Эллада была поглощена Объединённым Королевством. А когда персы османов полностью разбили, то дёргаться насчёт Константинополя было уже поздно. С Объединённым Королевством персам тягаться было не по силам. Через непродолжительное время город был изъят из Эллады и получил статус вольного, то есть стал подчиняться непосредственно самому королю. Так же, как и Анкона, Дженова, Венето, Ливорно, и ещё несколько городов. Вокруг него непрерывно шли трения между Королевством и персами. Последние постоянно требовали себе всяческих преференций в торговле, на что, разумеется, правительство Королевства не соглашалось. Похоже, как раз по причине этих самых трений Персидская Империя объявила Чёрное море своим внутренним озером, запретив проход туда всех военных кораблей, а с торговых собирая внушительные взносы.

Двое суток мы отдыхали в этом огромном городе. Зная, что ему больше двух тысяч лет, я решил время до отъезда провести в поисках древних достопримечательностей. Таковых, на удивление, осталось очень немного. Вообще, Константинополь был очень похож на любой другой крупный город юга Метрополии, будь то Наполи или Палермо. Единственным бросающимся в глаза отличием было просто невероятное число жриц любви. Обычно в Королевстве их деятельность ограничивали специальными кварталами. Здесь же они были повсюду. Молоденькие и уже в возрасте, худые и толстые, блондинки и брюнетки – по ним, казалось, можно было изучать географию всей Ойкумены. Тут встречались светловолосые голубоглазые представительницы приальпийских областей, а рядом – жгучие жительницы Калабрии. Стоило пройти полквартала, как взгляд натыкался на знойных тёмнокожих нумидиек и худеньких персиянок с густыми чёрными бровями. Каждый мог найти себе пару на любой вкус. И, главное, всё это великолепие стоило в несколько раз дешевле, чем в Метрополии.

Мои товарищи, которых снова поселили в один номер со мной в одной из гостиниц в центре города, тут же стали звать меня с собой развлечься. Наверное, в другом случае я бы согласился. Однако живые воспоминания о том счастье, что я испытывал с Франческой, делали отвратительной саму мысль о связи с какой-то местной жрицей любви.

Через два дня всю нашу делегацию погрузили на паром, и мы, преодолев пролив мимо развалин гигантского древнего моста, разрушенного полвека назад, но так до сих пор и не восстановленного, вступили на землю Персидской Империи.

Почти к самому берегу были проложены железнодорожные пути, на которых стоял эшелон, состоящий из десятка пассажирских вагонов. На нём нам предстоял долгий путь к границе Империи Тьмы. Когда делегация принялась рассаживаться по вагонам, к поезду подали локомотив. Такого древнего паровоза я в своей жизни ещё не видел. У меня создалось стойкое впечатление, что он сошёл с картинок из книг про Старое Время, причём, наиболее древнего его периода. Хотя, не исключено, что этому динозавру и в самом деле было лет двести. Закралось сомнение в том, что эта развалина сможет доставить нас до места назначения.

Персы всё время кичились древностью своего народа и государства, однако их железные дороги не шли ни в какое сравнение с магистралями Королевства. Скорость движения нашего состава, если и превышала таковую угольных конвоев, то ненамного. Наш эшелон постоянно останавливался на полустанках и разъездах, и тогда к нему, крича и расталкивая друг друга локтями, бежала толпа торговцев. Когда впервые довелось увидеть это зрелище, я не на шутку переволновался, решив, что это нападение. По привычке даже схватился за бок – то место, где на войне постоянно висел мой небольшой офицерский автомат. Но потом уже привык к виду этих несчастных оборванных людей, единственным средством существования которых было продать хоть что-нибудь пассажирам остановившегося здесь поезда. Порядок на остановках поддерживали несколько вооружённых бойцов в форме персидской армии, которые сопровождали наш состав. Одного вида этого весьма малочисленного отряда оказывалось вполне достаточно для того, чтобы торговцы не пытались приблизиться к вагонам ближе нескольких метров. Я читал, что когда Персидская Империя завоевала эти места полвека назад, то устроила здесь форменную резню. Не знаю, так это или нет, но было хорошо заметно, что вооружённые люди в форме внушают местному населению большое уважение. Хотя, наверное, более правильным было бы назвать это чувство страхом.