Нина Опалько - Я.Жизнь

Потом на смену мобильным телефонам пришли айлайфы – тогда еще носимые, полуобручи, которые надевались на голову. И пришли они не откуда-то со стороны, прямо из семьи, их разработал Макс, ее дядя. Алиса тестировала первые образцы, и одной из первых начала стримить – «раздавать» свое сознание незнакомым людям. Любой желающий мог смотреть на мир ее глазами столько, сколько она находилась в стриме. И она была в этом чертовски хороша. Ее юность вместе с ней прожили миллионы людей. Она тренировалась, путешествовала, училась и жила в режиме онлайн. После смерти матери сетевая жизнь затянула ее с головой. Начался бум геропротекторов: за бешенные деньги можно было ввести себе омолаживающий или пролонгирующий состав. Тогда люди думали, что за ними – будущее. Это было задолго до открытия зависимости и побочных эффектов. Или незадолго, но в тот момент, когда все тщательно скрывалось.

Ее мир рухнул, когда в прямом эфире интервью старый враг вырвал ее из ее сознания – это был первый случай хака устройства iLife. Эдуард превратил ее жизнь в сущий ад, и Алиса впервые столкнулась с замалчиванием: когда ей удалось доказать Максу, что его непогрешимое творение уязвимо, тот решил замять тему, чтобы не обвалить продажи. Ей пришлось пройти через все унижения и испытания, которые ей приготовил Эд, и последним была смерть в прямом эфире. Смерть, которая устроила революцию. Три миллиона человек попали под суд по обвинению в убийстве – обещанная анонимность оказалась фуфлом. Был страшный скандал, пересмотр законодательства, а после – информационная бомба в виде возвращения Алисы в теле бионика. Ее отец из сумасшедшего разработчика вдруг превратился в революционера, который подарил людям цифровое бессмертие. А она сама решила выйти из круга публичности. Раз и навсегда.

И вот она возвращается. Опять, опять миллионы устремленных на нее глаз. Сколько лет она умудрялась возглавлять Я.Корпорацию и не дать ни единого интервью, не провести ни одного прямого эфира. Только выступала на научных конференциях и на заседаниях Единого Совета.

Но в этом случае цель оправдывает средства. Если такова цена за то, чтобы искоренить касту хакеров – пусть так, Алиса готова, отпразднует свое столетие с размахом, взяв последних, кто портит ей жизнь.

Путешествие по волнам памяти забирает у нее последние силы, но она все равно отставляет бокал и погружается в Сеть, чтобы отобрать материалы для Германа. Скоро у нее совсем не будет времени этим заниматься, так что она выкручивает мощность обработки до предела и ныряет в собственный огромный архив, где хранится вся ее цифровая жизнь, которую она с таким усилием вырывала из Сети. Мелькают воспоминания, записи. Она бесстрастно сортирует, стараясь не углубляться, не проживать и, главное, не останавливаться на тех записях, где есть – то есть, был, конечно – Ник, ее друг, ее муж. Она убирает все воспоминания о нем и об их дочери в закрытое хранилище. Эти записи Герман никогда не получит, он даже о них не узнает.

– Кир, – обращается она к своему персональному помощнику, – скопируй все отмеченные мной файлы и помести их в хранилище с возможностью стороннего доступа.

– Ты уверена, Алиса?

– Да, мой дорогой, разрешаю тебе эту операцию. И проследи, чтобы у хранилища был высший уровень защиты. Я передам эти файлы только одному человеку, больше проникновений быть не должно.

– Как скажешь. Я могу приступать?

– Приступай. Нас ждут больше перемены.

Алиса выходит из Сети. В кабинете уже темно. Она не включает свет, смотрит в окно на ночной город и отпускает все мысли. Скоро, уже совсем скоро.

20 декабря 2112 года

Аврора, Земля

1 день до запуска Солнета

Катер медленно разрезает серебристым носом черную гладь воды. Лайк намеренно выбрал древнюю модель и заложил курс так, чтобы добраться до Авроры и успеть поменять внешность на воде. Теперь до прибытия остается тридцать минут, наноботы вносят последние изменения в бионика. Повинуясь воле пассажира, потолок каюты становится зеркальным и отражает до боли знакомый облик: длинное жилистое тело, светлая кожа, пепельные волосы с тремя синими прядями и выраженная гетерохромия: один глаз карий, второй – голубой.

Лайк рассматривает себя в зеркале, вживается в тело, вспоминает, какого это – быть этим Лайком. Он использовал такой образ множество раз, и не единожды уходил в нем от слежки или погони. Яркие детали дают отличный бонус: люди запоминают именно их. Никто из опрошенных не мог внятно назвать разрез его глаз, форму носа или челюсти, помнили лишь пряди в волосах и разноцветные глаза. А меняются они за секунды, регистрации не требуют. Снимаешь эту мишуру – и растворяешься в толпе, неузнанный и забытый.