Виталий Домбровский - Проект «Hydra Sapiens»

– А я уже почти дописал, – сообщил им Пёс примирительным тоном.

– А что именно ты уже дописал? – не унималась Малышка.

– Книгу.

– О чём? – хором продолжали допытываться дети.

– Не знаю.

– Как это ты не знаешь? – стала заводиться Малышка.

– Вернее, знаю, но не могу тебе объяснить.

– Ну, папа!

Малышкины глаза округлились и превратились, как всегда, в огромные сияющие фары – В ней загорелось любопытство.

– Ну, доча! – несмело парировал Пёс.

– Ну о чём твоя книга? – Малышка, конечно, уже кривлялась, но отступать не собиралась, не такая она отступательная девчонка!

– О тебе! – заявил тогда Пёс и с удовольствием стал наблюдать, как ещё больше увеличиваются эти огромные карие глаза, как взлетают вверх эти прекрасные бровки, как удивлённо поднимаются эти худенькие острые плечики, чтобы выдохнуть, например: «Обо мне? Не верю!»

– Обо мне-е-е? Не верю!

– А тут и верить нечего.

– Только обо мне? – теперь уже с явным деловым интересом переспросила Малышка, внимательно вглядываясь в текст на экране, словно пытаясь угадать в этом небольшом отрывке романа своё имя или высмотреть среди таких, к сожалению, почти чужих для неё русских букв и слов какое-либо упоминание о себе. Она просто в восторге. Она заинтригована!

Малыш, конечно, бросил уже свой велосипед и оказался рядом.

– А про меня написал что-нибудь? – спросил он недовольным тоном.

– И про тебя… И про себя, и про мамулю… Про нас, про всех… Про всех людей.

– А это что, сказка?

– Конечно, сказка!

– А у неё хороший конец?

– Отличный!

В дверях вдруг провернулся ключ, Питюнька залился радостным лаем и бросился к дверям, и даже ко всему обычно безразличная Мурка соскочила с кресла, лениво последовав за ним, всем своим видом, однако, показывая, что это только жест вежливости.

Мама, уставшая и счастливая, вступила на порог и сразу, развернувшись боком, чтобы защитить свой острый беременный живот от приближающихся близнецов, сообщила поднимающемуся из-за письменного стола Псу:

– Тась, у нас будет девочка. Даже фотки дали с собой. Такая хорошенькая! в Канаду сейчас не полетим. Родим здесь, а потом уже всё дооформим и переберёмся. Так есть хочу, поставь чайник, Тась!

…Вечером опять бомбили Наарию.

Пёс полез в стол, ещё раз перебрал все документы, которые пришли из канадского консульства. Подержал драгоценные бумаги в руках. Ещё один год протянуть… Вот так задачка!

В голове опять замелькали цифры постоянно растущей машканты [7] Машканта – ипотечная ссуда (иврит). , счетов за электричество, мобильники, интернет, кабельное телевидение, страховки… В них вклинивались телевизионные сообщения о терактах вперемешку с бесконечным израильским политическим поносом…

Когда все спали, Пёс снова включил компьютер, создал отдельный текстовый файл, посидел немного, покурил, выпил полбанки пива и, почти не задумываясь, как будто всё уже заранее было приготовлено в его голове для изложения на бумагу, стал печатать.

«Миллионы лет на нашей планете развивалась жизнь – венец творения, уникальная форма существования материи, которая может воссоздавать самоё себя в точности до мельчайших подробностей, развиваться, эволюционировать. Жизнь – это противоположность нежизни.

Любая неживая материя, однажды структурно организовавшаяся, имеющая форму и предназначение, тем не менее неизменно стареет, разрушается и гибнет. И больше не повторяется. В противоположность ей Жизнь продолжается, стремясь бесконечно к совершенству, воплощаясь в бесчисленном многообразии биологических видов, самым успешным из которых на сегодняшний день является Человек разумный.

При этом Человек разумный, несомненно, не является конечным продуктом эволюции и уж тем более самым разумным её продуктом. А сама эволюция есть, бесспорно, лишь промысел Божий, и в этом смысле невозможно и бессмысленно пытаться втиснуть в календарные или циферблатные рамки время и сроки эволюционирования простейшей клетки в Человека разумного. Во временном континууме Всевышнего это, возможно, какое-то неосязаемое мгновение, не поддающаяся шкалированию частичка времени, его бесконечного бытия и неутомимого созидания, а мы и весь наш мир – просто микроскопическая часть его замысла, великого и непостижимого.

И глупо отрицать теорию эволюции Дарвина, она совершенно не исключает Божий промысел. Просто Дарвин, будучи человеком неверующим и заземлённым, рассмотрел всё живое и явил миру свою „Теорию происхождения видов“ в соответствии со своими ограниченными возможностями. Как юный ботаник в коротких штанишках с восторгом рассматривает в лупу лепестки волнующе-синего цикория и укладывает между плотных шершавых страниц гербария сорванный цветок, не на секунду не задумываясь о том, что было ДО и что будет ПОСЛЕ, так и Дарвин по-своему гениально описал для нас и попытался вписать в собственную систему окружающее нас разнообразие живой природы, мир живых существ, вершиной которого, по крайней мере, как нам кажется, является Человек разумный.