Януш Зайдель - Иллюзит

При описании вещи или ситуации обозначаются лишь контуры. Читатель сам заполняет их воображением, раскрашивает контуры по своим вкусу, опыту и фантазии. Читателю надо оставлять поле деятельности побольше. Визуальное искусство - кино, телевидение, - уничтожает в человеке способность собственного видения, усыпляет воображение, делает его ленивым. Если бы существовал препарат пробуждающий воображение, читателю хватило бы одного возбуждающего сигнала - идеи, слова, предмета, - все остальное возникло бы в его мозге. Один сигнал был бы способен вызвать у тысячи людей тысячи разных ассоциаций и столько же следующих отсюда фабул... Каждое незначительное событие, мелкий предмет или слово могли бы стать началом фантастической истории...

- Если бы такой препарат существовал, каждый бы мог стать себе писателем, - подхватил я идею гостя. - Этот препарат я бы назвал "фантазином".

- Название у него уже есть - иллюзит...

- О! Он действительно существует?

- Существование относительно. Допустим, что иллюзит и я существуем одинаково... - сказал он при выходе. - Спокойной ночи!

Я провел его на темную лестницу, некоторое время пытался нашарить выключатель, чтобы зажечь свет, и наконец нашел.

Вдруг стало светло, но вокруг вился голубой туман, из-за которого временами появлялся горизонт.

Нет, это не мог быть горизонт... Горизонтальная линия ежесекундно меняла форму, переходила в плавные волны, потом в острые зигзаги, извивалась, принимая почти горизонтальное положение. Потом исчезала за сгущающейся синью тумана, переливающейся к фиолетовому и красному.

В этом мире не было ничего постоянного, можно сказать, что образ менялся как в калейдоскопе, но это не точно. В калейдоскопе изменения происходят скачкообразно, а возникающую картину можно задержать и рассмотреть.

Был слышен шум, то полностью исчезающий, то нарастающий до протяжного вибрирующего воя. Потом все замолкало, а из тишины возникал свист, напоминающий пение птиц.

Ветер то усиливался, качая мое тело, то затихал и тела не было вовсе, я его не чувствовал, потому как был самим бытием, самим сознанием существования, не подкрепленным никакими материальными доказательствами этого...

Острый болезненный укол. Я вновь почувствовал свое тело, оно словно выросло из ничего. Сначала появились длинные руки - две, потом еще несколько. Потом все остальное, тяжелое, распластавшееся на чем-то сыпучем. Это были зерна острого песка, которые я чувствовал под собой. Я был и в глубине этого песка, там находилась некоторая часть меня, распространяющаяся под его поверхностью многочисленными отростками. И вдруг, в одно мгновение, я вновь перестал существовать. Остался только пурпурный туман вокруг, прорезанный белыми зигзагами, словно трещинами в красном куполе, прикрывающем несуществующего меня.

Рывок за плечо выбросил меня из пурпурного тумана. Я очутился в застекленной кабине, в кресле рядом с пилотом. Пилот закрыл люк и посмотрел на меня через стекло шлема.

- Порядок? - спросил он. - Чувствуешь себя нормально?

Я подтвердил кивком головы.

- Интересно, правда? Поле их сознания растягивается на несколько метров от существа. Только недавно удалось создать работоспособную защиту. Можешь представить, как реагировали первые столкнувшиеся с этим феноменом. Хотя это не единственная особенность планеты.

Я выглянул в окно. Вокруг песчаная равнина, над которой светится ясный купол неба. Вдали темнеет полоса растительности. На песке, прямо у вертолета разлеглась большая сплюснутая куча из которой вырастали темные отростки, похожие на клубок змей или проводов, они мягко спадали на песок и едва заметно шевелились. Вокруг, через промежутки в несколько десятков метров, лежали подобные существа прижатые к песку.

- Существование вещь относительная, - сказал пилот, включая двигатель. - Они осознают свое бытие. Это доказано. Но сомневаются в своем материальном существовании. То что ты только что чувствовал - ощущения, которые испытывает каждое из них.

- Очень сильные ощущения, - заметил я. - Как можно, испытывая такое, не верить в существование собственного тела?

- Они не верят. Не чувствуют ни себя, ни себе подобных. Каждое из них уверено, что оно единственное, висящее в океане небытия, разумная монада, бытие без материи. То что они чувствуют, принимается за игру воображения.

- Действительно, мои ощущения не имели ничего общего с действительностью. Эта игра красок, форм и звуков...

Читать дальше