Януш Зайдель - Предел

Они остановились перед одним из домов в глубине огороженного участка. Сразу за ним раскинулась просторная бетонированная площадка для вертолетов. Несколько машин разной величины стояло перед огромным металлическим ангаром, вокруг них копошились несколько человек в авиационных комбинезонах.

– Сюда, – водитель указал Снееру вход в здание. – Если у тебя при себе есть еще что-нибудь, кроме Ключа, надо положить в ящик, прежде чем пройдешь контрольный пункт. Надеюсь, у тебя нет никаких искусственных органов?

– Только два пластиковых зуба в верхней челюсти. Выкрутить? – Снеер насмешливо улыбнулся. – Последнее время бомб я не заглатывал.

– Здесь не шутят, Снеер! – связник погрозил ему пальцем, но улыбнулся. – Здесь командует мозг Арголанда!

– Почему аж так далеко?

– Потому что здесь воздух здоровее, – буркнул связник, многозначительно подмигнув, и проверил время на Ключе. – Иди. Шеф ждать не любит. Комната номер шесть.

В кабинете царила приятная прохлада. Сквозь деревянные пластины оконных жалюзи проникали струйки солнечного света, рисуя светлые полоски на толстом ковре, покрывающем центр комнаты. Остальное тонуло в полумраке, и лишь спустя некоторое время, когда глаза привыкли к скупому освещению, Снеер заметил тяжелый деревянный письменный стол в глубине и седую голову сидящего за ним человека.

– Добрый день, – сказал он, обращаясь к сидевшему. – Меня вызвали сюда.

– Приветствую тебя в континууме, Снеер! – голос из-за стола был мягкий и дружелюбный. – Позволь называть тебя этим именем?

– Меня все так называют.

– Прекрасно. Меня зовут Вито Раскалли. Я руковожу Специальным Отделом.

Он вышел из-за стола и протянул руку Снееру, все еще стоявшему на краешке ковра.

– Всегда рад повидать кого-нибудь по этусторону, – сказал Раскалли, указывая Снееру на кресло в углу рядом со столом и садясь напротив него в другое.

Снеер почти ничего не понимал из его слов, но помалкивал, надеясь, что в конце концов что-нибудь да прояснится. При этом он украдкой рассматривал комнату.

Вдоль стен стояли шкафы, забитые старыми книгами. На столе – два древних телефонных аппарата и совершенно не гармонирующий с этой обстановкой компьютерный дисплей с зеленоватым экраном; Снеер распознал на экране очерченный толстой линией контур Арголанда.

– Как тебе нравится фантастическая наука? – спросил Раскалли после долгого молчания, словно переждав, пока Снеер закончит осмотр помещения.

Снеер не понял вопроса:

– Вы имеете в виду научную фантастику?

«О брошюре он, что ли? – подумал он изумленно. – Откуда он знает?»

– Нет! – рассмеялся Раскалли. – Я имею в виду институт и фиктивные науки, которыми там занимаются.

– Я был поражен. Многое я до сих пор не могу себе объяснить.

– Постараюсь, чтобы ты знал все, что надо. Мы проверяли тебя. Твоя работа в институте, кроме всего прочего, была определенного рода испытанием. Теперь мы знаем, что ты нулевик с высоким показателем нулевости.

– Не понимаю, – бросил Снеер, глядя на улыбающегося из-под густых бровей собеседника. – Нулевик, мне думается, просто нулевик. Что еще за показатель?

– Верно. Имеешь право не понимать. Даже для интеллектуальнейшего нулевика все это чрезвычайно сложно. Охватить и понять до конца трудно даже старикам с этой стороны, а что говорить о сидящих там? Пожалуй, начну с некоторых… тонкостей номенклатуры. Видишь ли, с нулевостью дело обстоит примерно так же, как с густым лесом: когда глядишь издалека, то не различаешь отдельных деревьев, видишь только темную стену, некую монолитную массу. Чем ты ближе, тем четче она распадается на отдельные деревья. И лишь с очень малого расстояния ты замечаешь, что одни из них ближе, другие дальше, одни побольше, другие поменьше. То же и с нулевиками. Для шестиряка они одноликая масса, где-то там, на далеком горизонте. Чем ближе, однако, человек стоит к нулевому разряду, тем полнее понимает, что нулевик нулевику рознь. А когда оказывается среди нулевиков, то видит, сколь сильно разнятся.

Только наивный трояк или двояк может завистливо вздыхать: «Ах, вот быть бы нулевиком!», и при этом думать, что принадлежность к нулевому разряду решает все проблемы и обеспечивает легкую жизнь без неприятностей. В действительности же только здесь, по этусторону нуля, начинаются настоящие, существенные различия. Однако, чтобы их заметить, надо оказаться среди настоящихнулевиков. Ты как раз здесь, но не радуйся раньше времени. Это действительно очень трудная и ответственная роль. До сих пор ты выполнял наши требования. Последнее время серьезно усложнилась проблема настоящих, нерейзованных нулевиков! Система образования не способствует развитию интеллекта у молодежи, а экономическая система не обладает необходимыми стимулами. Словом, настоящего нулевика – парадокс, характерный для нашего времени, – легче всего найти среди рейзеров, а не на должностях, требующих нулевого разряда, потому что там-то расположились всяческие карьеристы, комбинаторы и псевдоученые. Тебе кое-что уже известно относительно нашей социальной политики, поэтому ты понимаешь наши цели. Основное – удержать равновесие в арголандском обществе. В других агломерациях, естественно, то же самое. Мы не можем разрушить сказочное строение, которое создали для людей, находящихся по тусторону нуля! Не можем в открытую сказать этакому рейзованному нулевику, что он дуб. Дело не в нем самом или его амбициях, просто это был бы взрыв, пролом в общественном мнении относительно смысла и правильности наших действий. Такого мы допустить не можем. Для тебя, вероятно, уже не секрет, что в нашем мире ценны только нулевики, настоящие нулевики. Лишь они одни необходимы для функционирования мира в том его виде, в каком он сформировался за последние десятилетия.