Николай Шмелёв - Фобос (СИ)

— Зачем? — удивился Кризис, как биолог, что-то об этом слышавший, но не придававший значение.

Он больше занимался фауной, чем флорой. Практикуя широкую специализацию, Боб Круз имел представление обо всём понемногу. Опираясь на многостаночность, невозможно дотошно знать узконаправленные дисциплины. Инспектор чуть призадумался, вероятно, осмысливая то, что он собирался сказать, и всё-таки высказал:

— Каин, как известно, был проклят и ему Бог пообещал, что произведёт земля одни волчцы да сорняки. А кушать-то хочется… Лица допотопных жителей, судя по раскопанным скелетам, не чета нашим — их прокормить надо было…

«Хамелеон» нёсся вперёд в обычном режиме, поднимая клубы снега и оставляя на южном континенте характерный след. Неожиданно, вездеход как-то странно подпрыгнул на левой гусенице, как-будто споткнулся. Даже амортизация сработала вяло. Торосы в ледяной пустыне дело обычное и «Хамелеон» крошит их, врезаясь в лёд, как горячий нож в сливочное масло — плавно и без напряжения. Мотылёк, из любопытства, вышел посмотреть, в чём дело. Вернулся он крайне озадаченный и влезая в кабину, сказал:

— Напоролись на отбойный молоток, вмёрзший в лёд наполовину и торчащий вертикально.

— Ну вот! — безрадостно воскликнул Таран. — Верной дорогой идёте, товарищи!

— Это точно, — мрачно подтвердил Крот. — Может статься, что именно этот путь нам и не к чему. Что-то не очень хочется повстречаться с охраной лоб в лоб.

— Что вы дрыгаетесь?! — несколько эмоционально откликнулся Петерсон. — Может быть молоток остался с прошлых времён и потеряли его первые покорители Южного полюса.

— Да-да, — иронично подтвердил Мотылёк. — Вот только на молотке клеймо фирмы, основанной в конце XXII — го века. К тому же, он, за это время, вмёрз бы в лёд и лежал на глубине в несколько сотен метров.

— С чего ты это взял? — недоверчиво спросил Гоблин.

— Во время Второй Мировой войны у группы самолётов кончилось горючее и они совершили вынужденную посадку на ледник в Гренландии. Приземлились, экипаж эвакуировали, а в связи с военными действиями, о самолётах просто-напросто забыли. В 1990 году один человек, руководствуясь архивными данными, захотел их оттуда забрать, как раритет, но, всё оказалось не так просто, как бы хотелось — самолёты вмёрзли в лёд и лежали на глубине около восьмидесяти метров. Более полутора метров льда нарастает за год. Так что, молоточек этот свеженький.

Проехав ещё несколько километров, Мотылёк, по указанию Петерсона, остановил вездеход у подножия ледяной скалы. Если быть точным, то она была не совсем ледяная. То тут, то там, сквозь ледяной покров просматривалась чёрная коренная порода материка.

— Жги здесь, — отдал распоряжение Инспектор водителю-механику.

Блеснул голубой луч и «Хамелеон» взревел, вырабатывая повышенную энергию. Белый пар валил клубами, а искусственный лаз углублялся всё глубже и глубже.

— Интересно, — задумчиво пробубнил Таран, — а какая температура у плазменной резки? Наверное градусов, эдак, миллионов сто — не меньше.

— Ты что — обалдел?! — Петерсон покрутил у виска пальцем. — Если кубический миллиметр металла нагреть до пятидесяти миллионов градусов, сгорит всё, что находится ближе полутора тысяч километров. Для постоянного пополнения энергии свечения, потребовалось бы работа машины, мощность которой бы выражалась цифрой с пятнадцатью нулями или больше.

После того, как Мотылёк закончил работу, начался утомительный спуск на лебёдках. Под шутки-прибаутки команда переквалифицировалась в альпинистов, штурмуя ледяную стену, но, не вверх, а вниз. Там ждали очередные ворота…

В заброшенной лаборатории открылась потайная дверь и в неё вошли двое. Роботы, чей белый пластик имитировал человеческую кожу, несли в руках ранец — портативный генератор мощного электромагнитного поля, разве что, шутки ради, несколько модернизированный хозяевами белого континента. Атланты подсунули Инспектору фальшивое устройство не ради забавы, а преследуя вполне конкретные цели, первой, из которых, было не допустить попадания в руки чужих секретных технологий. Забрав то, что им принадлежало по праву, дроны удалились.

В кают-компании «Харона» праздновали победу. Объединённые команды обоих кораблей и группа спецназа отмечали завершение всех операций. Петерсон, казалось, исчез из их жизни навсегда, а о них самих руководство забыло. Поставленные на обычный режим дежурства, все временно были предоставлены сами себе. Виноградов намеревался поставить корвет на ремонт в док, Горин ожидал очередное распоряжение, готовое поступить со дня на день, а спецназовцы вернуться в расположение военного лагеря. Огурцов посоветовал дяде срочно взять отпуск и не участвовать в эксперименте, по включению установки. После этого — искать новую работу. Лучше — в России. Горидзе и Блюмбера перевели на разные корабли, подальше друг от друга и от медсестры Белой. Впоследствии поговаривали, что Вано напросился служить на фрегат «Уран» и теперь пристаёт к медсестре Розе Арнольдовне. Что у них там произошло между собой, остальным оставалось только догадываться. Повариха Анфиса Безымянная, всё-таки вышла замуж за начпродсклада Кочергу, на что у некоторых членов экипажа нашлись едкие замечания: «Почему не за половник!». Она кормила его свежей клубникой, приговаривая: «Говорят, что от этих ягод потенция поднимается», на что Мыкола постоянно возражал: «У меня от этих ягод во рту кислятина стоит, а остальное что-то не очень». У остальных, по слухам, дальнейшая жизнь катилась без видимых изменений.