Юрий Никитин - Скелет в шкафу

Я прикрывал, держа пистолет обеими руками, но пока чувство опасности спит, хотя в городе есть люди, и достаточно близко, но это либо бомжи, стянувшиеся сюда на легкую добычу, все-таки есть халявное жилье, а на пропитание можно украсть или заработать в соседних поселках…

Долго пробирались среди руин, улицы завалены обломками стен с торчащей в небо арматурой, разорванной чудовищными взрывами. Пробираться приходится под стенками, но в северной части города уцелел целый квартал, хотя окна и в тех домах зияют темными провалами.

Ингрид ткнулась в мою спину, когда я резко остановился.

– Что случилось?

– Здесь подождем утра, – сказал я. – Заходи!

Дверной проем зияет черным провалом, Ингрид попыталась войти первой, но я опередил, по выщербленной осколками лестнице поднялся на второй этаж, одна из квартир даже с дверью, но не заперта.

В прихожей вешалка на стене, на другой потрескавшееся зеркало, дальше кухня, где ни воды, ни света, но в спальне уцелела как кровать, так и одеяло, грязное и залитое чем-то вроде давно застывшего кетчупа.

– Да, – сказал я с чувством, – похоже, в этом городе стриптиза лучше не ждать…

– Какой стриптиз? – прошипела она зло. – Думай, о чем говоришь! Здесь крепкие нравственные устои.

– Но чадры не носят, – заметил я. – Даже паранджи…

– Зато никабы, – сказала она с удовольствием. – Одна я в хиджабе.

– Блин, – сказал я недовольно. – Не могла эта Абигель похититься где-нибудь в более раскрепощенном месте? Например, в Лас-Вегасе…

Она посмотрела косо.

– И туда бы полетел?

Я сдвинул плечами.

– Английским владею лучше, чем арабским. А тут вряд ли казино встретишь…

– Азартные игры есть везде, – заметила она. – Где человек, там и азарт.

– Меня сами игры интересуют мало, – ответил я. – А вот стриптиз… Ты бы точно не утерпела, верно?.. Ладно-ладно, не шипи, я вижу, устала и раздражена, таких женщин лучше не трогать. Можешь лечь на коврик. Или подремать вон в том кресле, почти целое. Рассвет через два часа. А день через пять.

– А день не с рассвета?

– Рассвет в это время года в три часа. Кто теперь встает по солнцу, как неандерталец?..

Она негодующе хрюкнула и села на пол, скрестив ноги и прислонившись к стене, дескать, йоги могут спать и вот так, выкуси.

Похоже, в самом деле заснула, даже завидно, никакой тебе тургеневскости в современных женщинах, либо стервы, либо дуры, хотя, конечно, все мы с готовностью выбираем дур, но Ингрид не вписывается ни в одну из категорий.

Через час я сказал строго:

– Хватит спать! Госдеп никогда не спит, козни строит мировому капитализму!..

Она распахнула еще сонные глаза, но тут же взгляд стал строгим и настороженным.

– Уже?

– Можем выдвигаться, – сказал я. – Улица опустела. Поправь платок, лицо должно быть хоть и строгое, но благочестивое.

– Это как?

– Откуда я знаю, – буркнул я. – Сингуляр ничего не чтит в этом уходящем мире разумных питекантропов.

– А ты уже сингуляр?

– Готовлюсь. Запомни, на встречных не смотри так уж прямо. Это неприлично. Хотя ладно, если что, ты берберка. Или бедуинка. На выбор. Правда, выбор что надо?

Она спросила шепотом:

– А что за берберизм?

– У них женщины рулят, – сообщил я. – Матриархат. Хорошо хоть мужчины пока без чадры ходят.

– Жаль, – сказала она мстительно. – Я бы выжгла на тебе свое клеймо, чтобы все знали мою принадлежность!

– Ого, – сказал я, – Ахматова?

– Цветаева, – ответила она, но я уловил в ее голосе сомнение.

– Блин, – сказал я потрясенно. – Ты что, и читать умеешь?

– Нет, где-то услышала. В стрип-баре.

Разговаривая, я ловил все телефонные переговоры в городе и через несколько минут уже знал, что из двадцати трех групп, как сказали бы у нас, бандформирований, хотя сами они считают себя борцами за свободу, всего три выделяются силой, оснащенностью и дисциплиной, как и хорошей воинской выучкой. Остальные просто романтики, уголовники, дезертиры, мародеры и просто искатели приключений, уставшие в свои семнадцать лет от долгой и однообразной жизни.

– Ну, – сказала она в нетерпении, – сколько будем здесь сидеть?

– В ночной клуб восхотелось? – спросил я понимающе. – Погоди, пусть вон те пройдут этой дорогой, тогда и выйдем…

– А кто они?

– Видишь черные повязки на головах? Это гевонги. Одна из по-настоящему опасных групп. В ней в основном обстрелянные бойцы из горячих точек. Конкурируют с ними только хахалцехи, там ребята не такие умелые, но зато все фанатики и шахиды, им поперек дороги лучше не становиться…