Герберт Франке - Стеклянная западня (сборник)

Сердце его, как всегда, билось ровно, он мог хладнокровно наблюдать себя со стороны, анализировать свои действия, решения, эмоции. Он был прирожденный гладиатор и знал это. Разве выдержит такое тот, кто мечтает лишь о благосклонности публики, о выгодных сделках в рекламе, в шоу-бизнесе?

Он поднял кнут и щелкнул так, что посыпались искры… Ему хотелось раздразнить зверя, затаившегося на противоположном краю арены, вывести его из равновесия.

И вот он пришел в движение, паук-рогоносец, огромнее даже того, что был вчера на экране. На восьми ногах заскользил он по песку, словно транспорт на воздушной подушке, и хотя он двигался вокруг Альфа по спирали, повернувшись к нему боком, впечатление было такое, будто все пары жутких красноватых глаз уставились прямо на него.

Альф вновь щелкнул кнутом, затем быстрыми шагами двинулся животному наперерез. Паук замер, лишь волоски на коже равномерно колыхались. Потом со скоростью, превышающей скорость всех известных на Земле существ, устремился вперед. Он был почти три метра в высоту и около шести в диаметре, ноги его по охвату превосходили человеческие в несколько раз.

Альф дал короткий залп из огнемета; он бил по длинным членистым конечностям, стремясь сразу лишить паука свободы маневра. Он попал в цель. Паук на мгновение остановился, поднял раненую ногу, однако на остальных семи двинулся вперед так же проворно, как прежде, и прямо на него.

На этот раз Альф использовал кнут и в тот же миг должен был увернуться от нацеленного на него страшного рога.

Лишь теперь началась настоящая схватка — предшествовавшее было лишь легкой разминкой. Альф был в ударе. Залпы из огнемета, щелчки кнута, точно рассчитанные броски с мачете, мгновенное парирование, изящные отходы, уклоны, пасы… игра шла так, как направлял ее он. А он был спокоен, сосредоточен, несмотря на воодушевление, и хотя оглушительный рев толпы доносился до его ушей как сквозь слой ваты, на обочине сознания постоянно присутствовала мысль, что его поддерживают желания и надежды многих тысяч людей, и это окрыляло и придавало сил.

Но тут вдруг он осознал, что поединок длится намного дольше, чем все предыдущие, и сейчас самое время поставить победную точку. Он вскочил, поднял мачете, и в тот же миг на него надвинулся рог… В сотую долю секунды — никто из зрителей даже не заметил этого момента — он получил сильнейший удар в бедро, рог подкинул его высоко вверх, и он упал на песок. Несколько секунд он пытался перевести дух, шум на трибунах умолк, он лежал неподвижно лицом вверх, и в ослепительной яркости отражающего солнце верхнего купола на мгновение причудились ему рассыпавшиеся золотистые волосы Кристы, они переливались в солнечных лучах, и не хотелось уже ничего, только лежать и наблюдать за этой игрой…

Зловонное дыхание паука вывело его из сомнамбулического состояния, зловонное, вызывающее омерзение дыхание против воли вернуло его в чудовищную, немыслимую реальность. Он словно очнулся, и очень вовремя, — прямо перед ним показалась сетчатка красноватых глаз, ряд внушающих ужас резцов, служащих для раздирания пищи, теперь эти резцы готовились отхватить кусок его плоти. Он собрал все силы и рывком откатился в сторону; на том месте, где он только что лежал, взметнулся песок.

Альф вскочил. Паук чуть дал назад и теперь надвигался снова. И тут Альф по-настоящему ощутил боль в боку, нехватку воздуха в легких, слабость в ногах…

Паук снова навис над ним, и уже не было времени приготовить мачете, только отпрыгнуть подальше, на безопасное расстояние. Но рог вновь зацепил его, на сей раз от удара безжизненно повисла рука. Он уронил огнемет.

Альф чувствовал, что силы покидают его. Однако гораздо большим потрясением стало открытие, что ему страшно. Ощущение это было столь внове, что на мгновение он отвлекся, углубился в собственные ощущения — леденящий, парализующий холод сковал желудок, растекся по всему телу… Движения стали медленнее и давались с трудом, словно он передвигался в тяжелой вязкой жидкости. Невольно он взглянул на трибуны, но люди, вскочившие там с мест, не имели человеческих лиц, да и помочь ничем не могли.

Он все еще пытался отражать паучьи удары, время от времени даже попадал в цель мачете или кнутом. Но удары эти словно не оказывали на животное действия. Сопротивляясь уже больше по инерции, он все еще пытался понять причину собственного поражения. Вспомнил вчерашний вечер, вспомнил, как на мгновение изменил собственным принципам, возможно, это расплата надвигалась сейчас на него. Криста… Не она ли заразила его страхом? Ее предостережения, ее опасения… вновь его настиг удар рога, он упал на колени — силы окончательно покинули его.