Алла Конова: Свет глубоких недр

Красное солнце ползет над горизонтом. Небо возле него желто-розовое, чистейшее.

Разошлись по одному. Изредка окликают друг друга. Тогда в наушниках близкий голос:

— Дима, как?

— Ничего…

Так ломается жизнь. Для Димки: Лели не будет — и жизни не станет. Воспаленные глаза горят и сами тянутся в беспощадную даль. Она любит этот цвет неба, чем-то похожий на само солнце. Когда-то сказала:

— Вернемся — сошью такое платье.

И, улыбнувшись, добавила:

— И костюм для фигурного катанья.

Высокая сопка на пути солнца. Тень упадет на белизну. Но разноцветные круги поплыли перед глазами. Только бы не погасло зрение.

— Дима! Как?

— Ничего не видно, Александр Павлович.

Ответил — и что-то темное замаячило вдали. Стланик поднимается. Подумал:

«Если Лелька увидела — ринется туда, весне навстречу…»

На ледяном скате лыж не удержать. Вадим сжался, как пружина. Знал: падение может быть страшным. Хорошо, что склоны пологие. Лелька любит прыжки, как птица, легкая, чуть темнее неба.

И вдруг… Кажется, сорвался… Сжался сильнее… Как будто пропасть открылась. Спасло мастерство. Раскинул руки. Сбалансировал. Приземлился удачно. Несколько мгновений неудержимо скользил по снегу. Отмечал… Стремительно проносятся мимо пики черных скал. Нет! Не проносятся! Сгущаются, сливаются в сплошную стену… Это смерть… Тормозил всем своим существом., Упал. Сразу приподнялся. В воздухе чувствовались горячие испарения с непонятным привкусом. Вспомнил: в этом районе много кремнистых источников минеральной воды.

В полуметре — стена… Серовато-желтый гранит. Лелькины лыжи сиротливо приткнулись к камням. И дальше… Туда ведут легкие упрямые следы. Они ясно видны на влажном песке. Оглянулся — отвесная ледяная гора.

— Ух! — с трудом перевел дыханье Вадим. До гибели. одно мгновенье! Сбросил лыжи. Недавний отвал. Много острого щебня на пути. А ноги почти не сгибаются. Потерял следы — песок кончился, а камни не сохраняют легких отпечатков.

Ошалело шарил больными глазами по светлой стене гранита. Что это? Темный провал — пещера. Лелька могла скрыться только там: понимала — назад ей не подняться. Искала тепла. Кремнистые источники горячие.

Протиснулся в лаз. И почувствовал: впереди гулкий мир мрака и бесконечных галерей. Душные испарения насытили воздух. Полумрак. Нет! Темнота! Сорвал защитные очки. Кровавые пятна перед глазами. Прикрыл веки, лихорадочно искал в кармане фонарик. Достал. Скудный луч скользнул бледным пятном по песчаному полу. Прыгнул вверх. И Вадим отступил, пораженный.

Из невидимого верха опускались искрящиеся хрустальные гирлянды, настолько неожиданные, что Вадим не сразу понял, что это. Вспомнил: только сублимация может дать столь прозрачные гигантские кристаллы.

Горячие пары источника замерзают, не переходя в жидкое состояние. Сзади сероватым пятном с корявыми краями зиял вход в пещеру.

Вадим закричал:

— Ле-ля!

Гулкое эхо на все лады повторило ее имя. Вадим вслушивался, как оно, долго перекатываясь, глохнет. Зашептал в микрофон:

— Саша! Саша! Она здесь. Координаты…

На песке опять следы. Они привели Вадима в узкий туннель. Здесь камни. Вадим ощупью двинулся по скользкому проходу. Сейчас он уже не мог определить: полумрак вокруг или полная темнота, впереди — широкая даль или тупик.

Глаза сдали. Глаза пылали. И когда боль становилась нетерпимой, прижимался лицом к мокрым холодным стенам. Испарения сгущались, их странный привкус давил виски.

— Ле-ля! Ле-ля! — бесконечное множество раз кричал Вадим. И замирал, ожидая ответа, стирал горящим лицом влагу со стен.

— А — я!.. — отзывались лабиринты. Теперь Вадим уверен — впереди не туннель, а очень много ответвлений.

Он не робкого десятка. Опасность горных перевалов возбуждала его, обостряла мысли и чувства. Но здесь… Может быть, частичная потеря зрения парализовала его деятельность и он, как кошмар, ощущал подземелье. Идешь — нет ему конца, а пришел — тупик… И не найти дороги назад. Но самое страшное — Лелька. Она и безысходность пещерных лазов.

— Саша! Саша, быстрее! — опять и опять звал Вадим.

Ребята подошли неожиданно быстро. Предупрежденные Вадимом, они нашли безопасный спуск. Вадиму пришлось остаться у входа. Он, мучительно переживая свою беспомощность, все прижимал и прижимал к глазам комья снега. Каждую минуту пытался смотреть. Ничего, кроме кровавой пелены.

— Ле-ля! Ле-ля! Ле-ля! — капала где-то вода.