Александр Руджа - Палеоконтакты

Журналист представил и спохватился, что уж это-то обязательно должно попасть в итоговый текст.

– На одном из крупных обитаемых островов найденной планеты (поисковик назвал ее Новой Лагуной) жило племя – в точности, знаете ли, как когда-то у нас в Австралазии. Почти первобытный уровень, общение с духами огня и сидящими на облаках богами, в плане хозяйствования так и не поднялись выше каменных орудий…

– Примитивный коммунизм, – усмехнулся его собеседник.

– Вероятно, да. Но вполне рабочий и агрессивный, с эдаким диковатым тропическим шармом – кокосовые пальмы, банановые заросли, садки из лозы, рыба на ужин, скалящие в улыбке зубы загорелые туземцы… м-да, и туземки, вероятно, тоже. Может быть, этот шарм ударил в голову Баако, напомнил о далекой исторической родине – сам он был родом из Конго. А может быть, имелись другие причины, о которых мы никогда не узнаем. Ясно одно: поисковику пришла в голову крайне опасная прогрессорская мысль – помочь аборигенам. Спасти их от, как он сам выразился в аудиодневнике, проклятия «стрелы Аримана».

– Кого?

Дверь кабинки сдвинулась в сторону, и оттуда выбрался худощавый загорелый мужчина лет тридцати. С длинных черных волос стекала на пол вода, вокруг бедер было обернуто бледно-зеленое полотенце. Мужчина равнодушно скользнул взглядом по окну и уселся на пол, подобрав под себя ноги. Его глаза были устремлены прямо вперед, в никуда, расфокусированные и спокойные. Журналисту отчего-то стало не по себе.

– Аримана, – пояснил доктор Керри. – Так называется жесткий стресс, обрушивающийся на людей, находящимися под пятой репрессивного государства. Иными словами, Баако собрался устранить на Новой Лагуне возможность появления централизованного аппарата насилия – иерархического государства, дав туземцам возможность всю свою историю прожить в ласковом тропическом коммунизме. Так сказать, добавить щепотку гуманности в суровое первобытное общество. Превратить только что снявших звериные шкуры дикарей в коммунаров двадцать первого века.

– Но как?

– Баако находился в затруднении. С одной стороны, поисковикам никогда не возбранялось оставить аборигенам какой-нибудь мелкий подарок – кресало или стальной нож. Лет через пятьдесят они все равно развалятся в труху, но перед этим могут спасти жизни бессчетных туземцев. С другой же – задуманное Баако выглядело куда масштабнее этих детских подарков. Изменение жизненного уклада целой планеты, произведенное с помощью идей! В случае успеха его действия изучали бы в университетах, как сейчас поступают с Христом, Лениным и этим, как его… Лао Янем. А уж какая блестящая карьера его ждала бы на Земле, в нашем институте, или в Департаменте психоистории, или даже в мерзкой лаборатории Мак-Кейра, в секции медицины и крови…

– Что же произошло на самом деле? – напомнил о своем существовании журналист.

– Он явился туземцам ночью, в ореоле плазменных двигателей и брызгах химического топлива. Представился одним из богов – человеческая мифология незамысловата на всех планетах и обязательно выводит родословную от каких-нибудь сынов неба – и сообщил, что был послан принести им небесный завет. Попросту говоря, правила, по которым аборигены должны жить, если не хотят испытать на себе гнев всевышнего.

– Выглядело это, должно быть, крайне убедительно…

– Да, наш парень хорошо понимал в психологии и спецэффектах – отличное качество для фокусника. Он объяснил новолагунцам правила, которые продумал заранее, заставил их поклясться блюсти их до последней буквы, и с большим ревом, в огненном столбе отбыл наверх, к своему солнечному дому.

Журналист поморщился. Услышанное тянуло пока лишь на скромную заметку: «Безответственность прогрессора: когда прекратятся глупые шутки над развивающимися планетами?» Гаданиями же в его газете занимался совершенно другой отдел.

– А теперь, – сказал доктор Керри, – несколько слов о правилах, которые Баако оставил предкам нашего подопытного экземпляра. Он был убежденным пацифистом и исходил из того, что человеческую агрессию можно и нужно поставить под контроль. Поэтому первой и главной его заповедью было категоричное: «Не убий человека». Никаких исключений, никаких компромиссов: человеческая жизнь провозглашалась главной и безусловной ценностью Новой лагуны. Неоказание помощи трактовалось как убийство, оставление на растерзание зверям или отравление – то же самое. Отныне туземцам предписывалось бороться за каждую жизнь, используя любую возможность излечения. По замыслу Баако, это должно было уменьшить количество смертей в племени и тем самым дать ему преимущество перед врагами из других племен.