Александр Руджа - Палеоконтакты

Гермес сморщился, как пролежавший целый день под солнцем финик.

– Старый бюрократ… Да, Арти, девочка моя… Только киконцы? Хорошо, мобилизуй их там. Да, и я тебя… извини, параллельный… Гефест, приветствую! На ловца и зверь бежит: твои танкеры еще ходят через Босфор? Я думаю сделать с ними эпизод… Черт, жаль… А водозаборники у Скиллы работают? Чудненько. Мы попользуемся ими, лады?

На лбу у бога выступил пот, но голос звучал все так же бодро.

– Посейдон Кронович? А можно мы еще позаимствуем вашего циклопа? Он же на Сицилии сейчас? Хорошо, благодарю душевно! Амон? Это Гермес, с Олимпа… Разреши привлечь ваших камнеметателей буквально на один эпизод? Да, тех самых, диких. Которые людей едят. Отлично. Благодарю.

Закончив последний разговор, бог шумно выдохнул и сделал страшные глаза.

– Ну, на первые три сезона сценарий в основном понятен. Что-нибудь еще добавим, конечно, по мелочи… А дальше я тебя закину знаешь куда? Нет, не знаешь – через Гиб… то есть, через Геркулесовы столбы, в Иберию и Галлию. Экзотика!

– Я даже не слышал об этих островах, уважаемый Гермес, – проговорил Одиссей, которому вдруг пришло в голову, что он ввязался во что-то очень скверное, и от него самого теперь зависит очень мало. С другой стороны, разве не таковы всегда были отношения бессмертных и людей?

Гермес еще больше приободрился.

– Это еще что! Доберешься до самой Огигии! Это такой остров, весь зеленый, чертовски дождливый… Я там жил когда-то. Жители сплошь пьяницы, но все до единого славные парни, вот увидишь. Ты обживешься, накопишь сил, построишь корабль – и вернешься обратно, на свою Итаку!

Одиссей кивнул. Эта часть нравилась ему куда больше.

– В финале нужна битва, – продолжал Гермес. – Просто вернуться домой и зажить счастливо ты не можешь. Не тот персонаж, да и аудитория не оценит. Ну, что ж, придется поубивать кого-нибудь. Скажем, захватчиков, пришедших на твою землю. Или, может, коварную жену-изменщицу?

– Бессмертный Гермес! Пенелопа верна мне!

– Ладно-ладно, пускай верна… тогда перережешь ее любовников. Их будет сто двенадцать, как раз хватит на целый эпизод. Кровища, внутренности крупным планом, стрела в горле… ну, да сам знаешь, что я тебе рассказываю.

Гермес откинулся назад и с удовольствием оглядел сверкающие чертоги.

– А назовем мы все это «Приключения хитроумного Одиссея». Нет, лучше «Возвращение Одиссея».

– Может быть, просто «Одиссей»?

Гермес наморщил лоб.

– Слишком просто. Народ не поймет. Хотя… «Одиссей». «Одиссей». Нет, все же чего-то не хватает, какого-то намека, оттенка значения… Спасибо за идею, дружище, я с тобой еще свяжусь, а сейчас мне еще кое-что нужно будет уточнить…

Бессмертный уже не видел его, он разговаривал с невидимыми собеседниками и радостно смеялся наступлению пока смутного, но захватывающего будущего, полного дивных чудес и невероятных приключений.

…Предопределенность висела тяжким бременем.

Царю Итаки больше не хотелось путешествовать.

– История эта, – сказал доктор Керри, останавливаясь у большого окна, – скорее трагическая. Удивительно, что в вашей, я бы сказал, довольно легкомысленной газетке ей заинтересовались.

– Мы стараемся расширить круг своих читателей за счет интеллектуальной публики, – пояснил журналист. Зажатый в его руке диктофон прилежно записывал каждый звук. Впрочем, сейчас в коридоре Межпланетного исследовательского центра было совсем тихо. Доктор Керри недоверчиво хмыкнул и бросил взгляд за стекло.

В окне виднелась небольшая комната, залитая приятным желтоватым светом. Кровать, стол, стул, умывальник. В углу находилась закрытая кабинка, внутри которой то и дело плескалась по матовым стенам вода – кто-то принимал душ. Все чистое, блестящее, нетронутое старением. Подопытных содержали в хороших условиях.

– То, что я сейчас расскажу, – продолжил после паузы доктор Керри, – показывает, что, как бы мы ни старались, ни продумывали и просчитывали, последствия контактов с менее развитыми цивилизациями всегда оказываются непредсказуемыми и очень редко соответствуют нашим надеждам и вычислениям. Что, к слову, многое говорит об обоснованности тех и других.

Журналист изобразил лицом понимание, хотя про себя подумал, что в репортаже эту фразу нужно будет сдвинуть ближе к концу истории. Пока что для него (и будущих читателей) она не несла ни малейшего смысла.

– Это началось во время Второй Экспансии, около трехсот лет назад, – начал доктор. – Поисковика-волонтера звали Баако Умми. Перед приземлением на очередную планету он обнаружил, что большую ее часть занимает океан; суши оказалось что-то около десяти процентов, и она вся приходилась на архипелаги. Представьте: бескрайняя синь воды до самого горизонта, куда ни глянь, и только зелено-желтые точки островов тут и там…