Сергей Христофоров - Фаэтоны

– А че надо делать? – удивлялся юноша. – Стою и махаю.

– «Махаю»! «Машу», блин! Или как? – Гималеев посмотрел по сторонам. Артисты согласно закивали, – Что значит, просто машу и все? Ты представь себя на месте этого слуги. Раба! Он ненавидит своего хозяина, ему жарко, тошно. Но он вынужден скрывать свои чувства, свои невзгоды. Хрен его знает: дашь повод, и выгонят тебя из слуг, пойдешь двор мести или, там, на плантацию. А на плантациях, сам знаешь…

– Откуда я знаю?

– На картошку ездил?

– А че? Там нормально. Я грузил, делов-то, а вечером танцы, портвешок, нормально!

– Ладно, я потом тебе расскажу, как я ездил. В Ташкент на уборку хлопка.

– Так че делать-то?

– А… Ну ты должен скрывать все свои чувства – ненависти, злобы, отчаяния…

– Да?

– Да! Может, им сразу голову отрубали! Поэтому стой и не показывай, как тебе хреново.

– Так я и не показываю.

– А ты, как столб стоишь бессловесный. Да чего тебе объяснять! Смотри! Вживаться надо в роль!

Он выхватил из рук актера журнал, по-видимому, изображавший опахало, принялся им размахивать, словно отгоняя мух, и скорчил при этом такую странную и дурацкую физиономию, что вся труппа непроизвольно заржала.

– Ну, вот, совсем другое дело! – обрадовано проговорил Гималеев, радуясь эффекту и тупо улыбаясь.

Мы с девушкой-богиней тоже прыснули от смеха и переглянулись.

Она вытянула свои изящные руки и положила на спинку стоящего впереди кресла. Я повернулся к ней, найдя Тему.

– Устала?

– От чего? Мы сегодня только «смотрелись», не танцевали толком. А ты – правда, наш художник?

– Типа этого, – застеснялся я.

– Ну и как тебе?

– Проспал.

Она хихикнула.

– Слушай, объясни мне, – обратился я к ней, – Почему вас отсюда не гонят? Кто разрешил?

– А зачем? Мы же хорошие…

– Я серьезно… Ночь, сомнительные репетиции. Самодеятельностью люди обычно днем занимаются. Это подполье какое-то! Есть же тут вахтеры?

– Так он и есть вахтер.

– Кто?! – я искренне удивился.

– Гималеев. Сторожем работает.

– Ничего себе… А узнают?

– Нет, ну, он сторожем на полставки. Так-то в ДК числится руководителем драмкружка. С детишками чего-то… я не в курсе. Ну, и официально ему разрешили сцену занимать в свободное время, после восьми уже зал свободен. Даже, вроде, спектакль ставить разрешили, а об остальном никто и не догадывается.

– И во сколько же все здесь заканчивается? Я имею в виду репетиции. То-то он мне шептал: не беспокойся, мол, делам твоим не помешает. Если они, дескать, у тебя есть. Ну, понятно, какие у меня дела? Тем более, ночью?!

– Ага… И многих этим заманил… Приходи, говорит, учебе точно не помешает. И другим делам . Особенно ночью!

Мы рассмеялись тем нервическим смехом, что образуется при волнующем первом знакомстве между мужчиной и женщиной, смехе из-за всякой ерунды.

– А ты… – хотел я спросить.

– Меня, кстати, Лена зовут, – улыбнулась она.

– Сергей, – кивнул я. – Ты, если не секрет, я так понял, в роли… девушки какой-то?… (Что я несу?)

– Верно ты подметил, девушки… – снова засмеялась она.

– Польщен, – поперхнулся я. – Ну… Роль-то главная?

– Главнее не бывает!

– Вопросов больше не имею! – поднял я руки, сдаваясь. – Репетиция до утра?

– Это кому как нравится. Некоторые уже уехали, а некоторые в инструменталке продолжают. Нашем ночном «буфете».

– Как это?

– А мы всегда окончание репетиции празднуем. Но бутылки он аккуратно сдает.

– Дома вас не теряют?

– Привы-ыкли. Мы уже взрослые. Да и время-то детское!

– А как Гималеев? Сильно напрягает? Знаю за ним такую склонность. Помнится, участвовал с ним в создании его первого театра.

– А, это в школе?

– Нет, у нас в институте.

– А ты где учишься?

– Вы мне льстите. Закончил. МГИМО, – не задумываясь, с серьезным видом ответил я и добился своего: в глазах ее мелькнула искорка особенного интереса, но тут же она поняла мой «тонкий» юмор:

– Ну, не знаю кого как, а Гималеева в МГИМО на порог бы не пустили. Тем более театр организовывать…

«А меня?» – хотел спросить я, но не спросил.

– Так, когда вы начинаете свои походы в «инструменталку»? – поинтересовался я.

– Да, прямо сейчас и начинаем. Собственно, для чего я и пришла – чтобы вас, как почетного гостя пригласить к нам. Туда… Приведите нам, говорят, этого Художника! Я и вызвалась.

– «Приведите, приведите меня к нему!» – ответил я вольной цитатой из Есенина.

– «Я хочу видеть этого человека!» – подхватила эрудированная Лена.