Василий Криптонов - Ты можешь идти один

— Я ничего не понял, — скучным голосом поведал нам Леонид.

— Это совершенно нормально, — утешил его Борис. — Думаю, мне следует высказаться по поводу несовершенства общества. В прошлый раз я подверг резкой критике персонажей, действующих исключительно под воздействием эмоций. В этот раз я критикую общество, управляемое одним лишь разумом. Дело в том, что чувства, эмоции только с первого взгляда противостоят разуму. На самом деле это совершенно равновеликие силы. В идеале человек должен сообразовываться и с тем и с другим. Нельзя выбирать себе пару, руководствуясь лишь чувством, но также нельзя и хладнокровно рассчитывать это. В начале должна быть любовь, а потом — трезвая оценка этой любви. Если разум говорит, что союз возможен — все прекрасно, но если разум не находит ни малейшей лазейки, то чувство неизбежно заходит в тупик.

В этот момент Боря бросил взгляд на меня, и я ответил ему взглядом, полным доброты и радости. Вернее, нет — злости и печали!

— В этом и состоит ошибка создателей «нового мира», — продолжал Брик. — Исключив основополагающие человеческие чувства из уравнения, они сделали его неразрешимым. Человечество должно было бы неизбежно задаться вопросом: «Для чего мы живем?» И, чтобы избежать этого, была изобретена сома — наркотик, приводящий в эйфорию. Так удалось замкнуть круг. Любопытно то, что, несмотря на техническое совершенство, в описываемом мире совершенно отсутствует прогресс. Люди достигли того уровня, когда практически все процессы автоматизированы, и остановились, словно достигнув своей цели. Но это не цель. Это лишь облегчение существования. И если его делают целью, то девиз описываемого общества — «жизнь без проблем». Палка о двух концах: решив все проблемы и отгородившись от новых, они утратили навык решения проблем. Поэтому-то Дикарь и становится сенсацией. Будь общество действительно совершенным, на него никто не обратил бы внимания. Ну, до тех пор, пока он не стал бы мешаться, путаться под ногами. Но люди, эмоционально кастрированные, хотят все разложить по полочкам. И они определяют Дикарю место — еще одно развлечение. Когда же он отказывается служить им потехой, они теряются. Так автор показывает зацикленность, несовершенство общества.

Слушая Борины слова, я непрестанно думал, насколько велика вероятность того, что так будет говорить школьник. Возможно ли это в принципе? Я прекрасно понимал то, что он говорит, но сформулировать такое самостоятельно, пожалуй, не решился бы.

Леонид зевал, глядя в окно. Он совершенно утратил нить и, судя по всему, мечтал о том, чтобы все это поскорее закончилось.

Маша внимала Боре с неожиданным интересом. В какой-то момент мне удалось встретиться с ней взглядом, и она покраснела. Как мне хотелось взять ее за руку и увести отсюда куда-нибудь далеко-далеко… Возможно, впервые за десять лет я совершенно не думал о Жанне. Словно ее и не было вовсе.

— Не стану ограничиваться художественными достоинствами, — вещал Борис. — Роман представляет собой не только художественное произведение, но и некое предупреждение людям. Потому что развитие общества идет именно в этом направлении. Культ развлечений, система общественного подавления чувств, нелепые неписанные кодексы чести ведут человечество в тупик. Люди должны научиться жить, сочетая свою врожденную страсть к познанию и иррациональность чувств. Только эта гармония обеспечит человечеству счастливую жизнь. У меня все.

Он сел. Леонид громко зевнул, выказывая свое презрение. Маша подняла руку. Софья Николаевна выглядела очень довольной.

— Да, Мария, — кивнула она. — Хочешь возразить?

— Нет, только дополнить, — отозвалась Маша, вставая. — Я бы хотела сказать несколько слов о любви. Любви Бернарда и Дикаря к Ленайне.

— Очень интересно и очень хорошо, что ты решила затронуть этот аспект! — подбодрила ее Софья Николаевна. — Мы тебя внимательно слушаем.

— Бернард считает, что он любит Ленайну. В начале романа он как изгой. Ему не нравится общество, в котором он живет, и обществу он тоже не нравится. И Ленайна становится для него словно бы символом победы над этим обществом. Ему кажется, что, завладей он ею — и все в его жизни переменится. Но он не хочет понимать, что сама Ленайна — типичный представитель этого общества и не больше.

Маша искоса посмотрела на меня. «Да вы что, сговорились, что ли?» — подумал я, не зная, куда деваться.

— Совсем по-другому любит Дикарь, — продолжала Маша. — Он тоже «клюет» на эту обманчивую Ленайну, которая на деле лишь пустышка. Но он не связывает с ней никаких социальных надежд. Он любит личность. Ее личность, во всей ее пустоте. И, осознав, что ответить на его чувство она неспособна, Дикарь убивает себя. Я хочу сказать, что в романе недостает настоящей любви, которая могла бы бросить вызов обществу. Настоящей взаимной любви. Именно поэтому в конце ощущается некая недосказанность. Кажется, что перед нами лишь стечение обстоятельств. И потому не очень хочется извлекать уроки из этого произведения. Я закончила.