Василий Криптонов - Ты можешь идти один

Схема на доске приблизилась к финалу, и, глядя на нее, я вдруг понял, что вижу весь роман, как на ладони. Несколько дней спустя я взял книгу в библиотеке и прочел ее, но не открыл для себя ничего нового. На небольшой доске Боря изобразил все.

— Эсмеральда, — произнес он, постучав мелом по соответствующему кружку. — Камень преткновения для всех персонажей романа. Все персонажи, так или иначе, любят ее, в то время как ничего о ней не знают, видят лишь красивое тело. Ну, некоторые еще замечают козу. Поражает полная алогичность этого персонажа. Ее вырастили бродяги и преступники. В самом начале Эсмеральда и выглядит, как типичный продукт такой среды: хитрая, подозрительная, расчетливая. Но потом она вдруг превращается в изнеженную принцессу, ничего не знающую о жизни вообще. Ее поступки нелепы. Каждое ее действие вступает в противоречие с тем, что она должна из себя представлять. При этом целостной, законченной личности не получается. Ее финальная встреча с матерью не несет никакого смысла и ничего не меняет. По итогу, в Эсмеральде нет ничего, кроме красивой оболочки.

Тут этот мерзавец посмотрел на меня и подмигнул. Потом добавил:

— Возможно, данный персонаж символизирует абсолютную глупость, нелогичность и обреченность низших классов общества. Кажется, даже для автора она была всего лишь марионеткой, вокруг которой выплясывают все остальные герои. Ну и, наконец, Квазимодо. Моральный и физический урод. Также влюбляется в Эсмеральду. Умудряется подняться до весьма высоких степеней обобщения, предлагая своей избраннице выбор между красивым сосудом с мертвым цветком и некрасивым с живым. Единственное, что мешает Квазимодо стать полноценной движущей силой романа — его искалеченное сознание. Должно быть, символизирует общество, угнетенное отживающим свое авторитетом церкви.

Нина Федоровна уже открыла рот, чтобы сказать что-то, но Боря продолжил:

— Единственный персонаж, заслуживающий безоговорочного уважения — это Тристан-отшельник. Он не поддается эмоциям. Человек знает свое дело и делает его, несмотря ни на что, какое бы безумие ни творилось вокруг. Серьезный и ответственный человек. К сожалению, в художественном мире романа он ничего хорошего не символизирует. Видимо, реакционные силы, которые не желают видеть веяний нового времени.

Боря отвернулся от доски и окинул взглядом присутствующих.

— Теперь в целом о романе, — сказал он. — Возможны две трактовки. Первая. Нелепый роман о нелепой любви, не заслуживающий никакого внимания. Выдает скудоумие и поверхностность автора. И вторая. Сатирический роман о Средневековье. При такой трактовке все события романа должны восприниматься как комические, коими они, по здравом размышлении, и являются. Тем более что автор излагает по большей части в ироническом ключе. На этом у меня все. Пожалуй, больше я ничего не могу сказать по поводу романа Виктора Гюго «Собор Парижской богоматери».

Боря сел на место. Софья Николаевна еще раз окинула взглядом нарисованную им схему и улыбнулась. Да уж, ее самообладание достойно восхищения.

— Ну, во-первых, Боря, я восхищена. Правда. Так внимательно прочесть роман, сохранить в памяти всю структуру, суметь это проанализировать… Ты просто молодец!

Боря остался равнодушен к похвале. Он, кажется, вообще потерял интерес к происходящему. Теперь он, не скрываясь, изучал взглядом лицо Маши. Она делала вид, что ничего не замечает.

— Но позволь тебе все же возразить, — продолжала Софья Николаевна. — Ты судишь с точки зрения современного читателя. Но ведь роман написан не вчера. Это произведение эпохи романтизма! Тогда общественное сознание было другим. И такая любовь не казалась нелепой. Не было еще понятия о том, что среда формирует человека, не было трудов Маркса и Энгельса, во многом определивших современную структуру общественной мысли. Поэтому целостное восприятие у тебя получилось немного однобоким…

— Мне кажется, вы ошибаетесь, — мягко возразил Боря, переводя взгляд с Маши на Софью Николаевну. — Произведение искусства, возводимое в ранг классического, должно быть универсальным и повествовать о вещах, которые будут понятны и актуальны даже через миллион лет. Об этом написано в нашем учебнике, рекомендованном министерством образования Российской Федерации. Если же роман повествует о таких вещах, которые могут быть интересны только в эпоху, современную ему, то такой текст не может быть классическим, то есть, образцовым. Интереса для современного читателя он представлять не должен. Если же интерес есть — это свидетельствует только о невежественности этого читателя. Данный роман может быть интересен только в рамках исторической психологии, если, конечно, такая дисциплина существует.