Дмитрий Медведев - Мезозой (СИ)

Стараясь не шуметь, Кирилл приоткрыл окно, расстелил постель и поскорее скользнул под одеяло, ощущая, как земное притяжение становится сильнее. Стоило сомкнуть веки, как перед глазами заплясали странные фигуры на странном фоне, а сверху тепло и тяжело навалился сон. Кирилл недовольно сморщился, ощутив в области затылка едва заметное электрическое покалывания, но это его не разбудило.

— И снится нам не рокот космодрома, не эта ледяная синева…

— Хорош уже, — поморщился Кирилл. — Голосишь хуже тех теток, рвущих глотки в караоке. Что это вообще такое?

— Без понятия, — пожал плечами Сеня. — Бабушка пела, и как-то зацепилось, что до сих пор помню.

В столовой царила удивительная атмосфера возбуждения, предвкушения и страха перед неизвестностью. Гости отеля, никак не связанные с Гроско, оказались в меньшинстве — их едва ли набиралось три десятка, в то время как внезапно понаехавшие восточноевропейцы превзошли их числом в несколько раз.

Настроение рабочей молодежи передалось и остальным, и вот уже весь отельный ресторан заседал в молчаливом напряжении. Даже близнецы сидели чуть насупленные, глядели в тарелку и отчаянно жевали говядину, выловленную из супа, да выпячивали здоровенные губищи.

Кирилл ощутил призрачное прохладное дуновение, и голова сама повернулась налево. Так и есть, через три стола от ребят сидела Марья с подругами. Глаза-сапфиры уткнулись в стол, однако уйти скрытно не удалось. Кирилл чуть задумался, прищурился, и понял, что его слегка озадачило. На сей раз Марья смотрела не на него, а на Сеню, бодрого и выспавшегося после хорошей прогулки. Что, неужто чувствует, что Кирилл бесповоротно увлечен другой?

Арсентию на сей раз его радар изменил, все внимание забрала вкусная еда — принесли вкуснейший рис с отбивной — и, казалось бы, амурные приключения прямо сейчас его не волновали. К тому же они с Миланом неплохо провели ночь в каком-то захолустном маленьком клубе, где кроме них, упитого в дрова аборигена и нескольких симпатичных и общительных дам не первой свежести никого не было.

Милан все утро был какой-то загадочный, все тихонько улыбался и не спешил вступать в разговор, только щурил красные от недосыпа и похмелья глаза. Он не покидал комнату, поэтому расспрашивать Сеню Кириллу пришлось прямо при сербе. Арсентий ограничился обтекаемым ответом, мол, хорошо провели время, и многозначительно подмигнул. Кирилла, в свою очередь, так и подмывало самому поделиться своей историей, но пока для этого все не находилось времени. Да и у Сени, понятное дело, голова была забита сейчас совсем другим. Работа и деньги, вот на чем сосредоточился Арсентий.

Об этом думали все без исключения, кроме Кирилла. Он для себя все решил. Что бы ни случилось и как бы все ни повернулось, он поедет. Как-то не верилось Кириллу, что за год эта шумиха с отправленным в нокаут дебоширом не рассосется. Выйдет он из комы, никуда не денется, и будет и дальше наглеть, пока опять не получит по рогам. А если выйдет, то год — вполне достаточное время, чтобы забыть об удачливом беглеце.

К тому же вернется Кирилл при деньгах, и тогда ну эту Польшу и этот Крулевец, заберет мать и перевезет ее, например, в Португалию, будут греться на солнце и отдыхать. Одиннадцать тысяч да на двенадцать месяцев — это ведь сто тридцать две тысячи евро! Плюс премии! Эх, целое состояние… Хороший дом на красивом берегу…

— Доедай уже, — нетерпеливо буркнул Сеня. — Все уходят.

— Так и ты иди, — отмахнулся Кирилл, с трудом говоря с набитым ртом. — Заодно место займешь мне и не будешь над душой стоять. Когда еще так вкусно покушаем?

Сеня беззлобно выругался и поплелся в конференц-зал. Милан сделал виноватое лицо, пожал плечами и тоже встал из-за стола. Кирилл ничуть не обиделся. Наоборот, даже полегчало, ему всегда нравилось есть в одиночестве.

И все-таки из столовой Кирилл вышел не последним. Ему удалось опередить пару припозднившихся девчонок, увлеченно что-то обсуждавших. Видать, тоже вчера хорошо погуляли — обе какие-то сонные, томные, немного помятые.

Кирилл глянул на часы, висевшие прямо над выходом. Ничего, еще пять минут. Кивнув на прощание приветливой официантке и получив в ответ «всего доброго!», он направился к лифту, от волнения с трудом сгибая ноги.

Джозеф принадлежал к эталонным бизнес-сотрудникам, какие стоят на постаментах в отдельном зале Парижской Палаты мер и весов. Именно такими представляют себе руководителей и исполнителей среднего пошиба.