Анна Зегерс - Предания о неземных пришельцах

Он повел их по улицам, привел в церковь. Он показал им женщину из ожившего камня. Он спросил:

- Есть у нас что-нибудь подобное?

- Нет. Нам это ни к чему. А кстати, и здесь все это скоро будет разрушено.

Он настоял на своем решении провести в осажденном городе по меньшей мере еще одну ночь.

Манили пестрые фонарики, пение, крики. Катрин привела его на базарную площадь. Всевозможные лавки с утра до вечера навязчиво предлагали горшки и кружева, ложки и платки и всякую необходимую в хозяйстве утварь. Встречались балаганы, где предсказывали будущее. И такие, где плясали и пели и выделывали всякие фокусы. Это было место, созданное для шума и веселья... Люди вскоре столпились вокруг Мельхиора, ибо стекло, внезапно извлеченное им из кармана, отбрасывало на ближайшую стену пестрые картины. И еще у него была коробочка. Стоило какому-нибудь человеку глянуть в прорезь коробочки. Мельхиор нажимал кнопку, и из нее выскакивало изображение этого человека. И другие диковинные фокусы показал он людям. Сперва зрители были ошеломлены, потом они заволновались. Катрин шепнула:

- Ты настоящий чародей. Кто-то спросил:

- А женщина, которая жмется к нему, уж не Катрин ли? И другой ответил:

- Да, это Катрин, беглая ведьма. Тут Катрин шепнула:

- Бежим отсюда. Скорей! Люди не успели ахнуть, как Мельхиор обхватил ее, рывок - и они взмыли высоко над городом. Катрин громко вскрикнула от радости.

С воздуха они увидели, что приближается грозное войото. Они услышали предостерегающий рев труб, но уже были в безопасности. Им ничто не угрожало. Даже тогда, когда после бесплодных переговоров в городские стены полетели ядра и горящие факелы. Любопытства ради они еще раз описали круг над городом. Языки пламени уже лизали деревянные дома. Напуганная Катрин с облегчением Цеплялась за Мельхиора. Она все время твердила:

- Господи, какой ты искусный чародей. Мельхиор спросил:

- А что они хотели сказать, когда называли тебя ведьмой?

- Ведьма я никудышная, - ответила Катрин. - Соседка однажды посоветовала, чтоб я села на помело, повторила заклинание, которому она меня научит, и тогда, мол, я полечу - я гожусь для этого дела. А я в ту пору была бы рада-радехонька избавиться от злого мужа, чтоб не лупцевал меня с утра до вечера. Я все сделала, как велено, с помелом и с заклинанием, но ничего не вышло, потому что меня застигли на месте преступления. А когда меня вели к судье, мне удалось бежать. Я добралась до соседнего города и поступила служанкой в трактир... Зато тыты взаправду умеешь колдовать. Ты и летать умеешь. Ты тоже оттуда, сверху?

- Да, - сказал Мельхиор и затрясся от смеха. - Но теперь нам пора приземляться.

Они вместе опустились на равнину. Там, где скрещивались три дороги, войска разбили большой лагерь, в сто раз больше и многолюднее, чем базарная площадь. Среди скопища солдат, собравшихся со всех концов земли, солдат орущих, играющих в карты, дерущихся, торгующих, пляшущих, скачущих, подхватывающих - кто кого перекричит - песни на гортанных и певучих языках и бряцающих всевозможным оружием. Мельхиор не привлекал внимания. Да здесь ничто и не могло бы привлечь внимания. Его летный костюм можно было принять за один из многих диковинных мундиров. Здесь один рядился в латы, другой - в бархат. Один был в шляпе с перьями, другой в сверкающем шлеме. И никому здесь не было дела, ведьма Катран или не ведьма и откуда взялся Мельхиор. В этом столпотворении все было не важно. Лишь порой раздавалась отрывистая команда им пронзительный свист. И тогда сбивались в кучу люди, одетые одинаково. Мало-помалу установился относительный порядок. Солдаты перестали петь, пить, толкаться. Лагерь снимался с места. Офицеры с золотыми и серебряными цепями отдавали короткие приказы.

Вдруг кто-то схватил Мельхиора за руку. Опять спутник. И сказал:

- Уходи как можно скорей. А женщину бери с собой, если уж тебе так хочется...

Катрин не поняла их разговора, но, когда Мельхиор объяснил ей, чего требует друг, она не стала перечить, а, наоборот, обрадовалась. Может, это и будет тот адский полет, который давно уже возбуждал ее любопытство. Она ни вот столько не верила попам, когда те утверждали, будто ее удел-плач и скрежет зубовный. А любой полет с Мельхиором - это самое настоящее волшебство.

Но Мельхиор ответил спутнику, что об окончательном отлете пока нечего и думать. Он уж начал постигать действия и уловки землян. А как исследователь, он дал слово постичь их до конца.

Спутник на него рассердился. И они порешили на том, что Мельхиор будет через равные промежутки времени подавать о себе вести. А другой со своей стороны обещал всякий раз немедля отвечать ему.