Вадим Зеликовский: Опознанный летающий объект или двоюродные братья по разуму

Глава 3

У ИСТОКОВ СОБЫТИЯ

Люблю грозу в начале мая...

Тютчев

И грянул гром. Вместе с бабкой Мотрей в столицу ворвалась гроза. Май раскололся, сверкая вспышками молний. Воробьиные ночи следовали одна за другой. Ежедневно метеорологи твердили, что такого мая старожилы не припомнят с 1783 года, когда Москва горела трижды. Через неделю москвичи перестали удивляться, разве что некоторое любопытство вызывал тот факт, где это синоптики раздобыли старожилов, помнящих пожары 1783 года? Но скоро интерес и к этому приутих. На исходе третьей недели к грозам окончательно привыкли, как будто они не переставая гремели со времен Юрия Долгорукого. Но, несмотря на непроглядную тьму, застилающую небо круглые сутки, Бульон орал регулярно. Юрка вскакивал и больше уже уснуть не мог. Но странно: как бы рано он не вставал, бабка была уже на ногах, как-будто и вовсе не ложилась. И еще разные странности заметил Юрка, у которого от регулярного недосыпания обострились все чувства. Например, он ни разу не видел, чтобы бабка ела. И еще... Впервые зайдя в квартиру и оглядевшись, бабка тут же заговорила чистым русским языком. От ее украинской напевной скороговорки не осталось даже акцента. И где бы не находился с тех пор Юрка, он чувствовал на себе пронизывающий взгляд глубоко сидящих черных глазок. Одним словом, жизнь стала невыносимой. А тут еще грозы, загнавшие его на все свободное от школы время в опостылевшую квартиру, где царила легендарная бабка со своим свихнувшимся пернатым оккупантом. Юрка не вылазил из своей комнаты и то и дело зло бормотал сквозь зубы: "У Пушкина Арина Родионовна, у Карташевых - бабка Мотря!" - и эта фраза окончательно выводила его из равновесия. Есть от чего испортиться характеру. И жизнерадостный Юрка за какие-то три недели превратился в мизантропа и брюзгу. Он то и дело вещал и пророчил. - Неспроста все это! - загадочно закончил он свой рассказ, в котором были свалены в одну кучу и гpoзa, и легенды, и нахал петух, и вся его теперешняя несчастная жизнь. Валерка Ерохин, сосед по парте, живущий том же парадном двумя этажами ниже, и, естественно, закадычный друг, слушал эту захлебывающуюся фантасмагорию, раскрыв рот. И было от чего: с одной стороны за Юркой Соколовым не наблюдалась страсть к розыгрышам, а с другой, что-то с ним последнее время творилось странное, и, наконец, бабка-то в самом деле приехала, он же своими глазами видел, как она несла сундук по лестнице... На шестнадцатый этаж! И теперь по десять раз на дню вниз-вверх бегает пешком. И как бегает! Никакой лифт ее догнать не может. - Слушай, Юрка, - нерешительно начал он, - а может и вправду бабка как-то влияет? Какие-нибудь лучи... сам же говоришь, что гроза это неспроста... А? - Валерка оживился. Вспыхнувшая в этот момент молния, казалось, сверкнула прямо у него в мозгу, и при ее свете Валерка ясно понял все. Разрозненные до сих пор сведения выстроились в единую четкую систему. В самый раз заорать: "Эврика!". Впрочем, он так и сделал. - Эврика! - гаркнул он. - Чего орешь? - мрачно спросил Юрка. - Это она энергию аккумулирует, чтобы потом на тебя воздействовать! захлебываясь восторгом от собственной догадливости сообщил Валерка. - С ума сошел! - перепуганно прошептал Юрка в ответ. - Как это, воздействовать? Он исследовал состояние своей головы сначала наощупь, а потом уже изнутри, но никаких особых перемен не обнаружил. - Ничего не изменилось! - с облегчением сказал он. - Ну сам ты об этом судить не можешь. Тут нужен взгляд со стороны! авторитетно заявил Валерка. - Вот и посмотри на меня со стороны! - взмолился Юрка. - С какой? - деловито поинтересовался Ерохин. - С какой, с какой... - рассердился Юрка. - Со своей, конечно! - А... - Валерка тут же стал пристально разглядывать друга, но как ни старался, ничего для себя нового не заметил. - Ладно, хватит! - остановил его Юрка. - Дырку проглядишь! Ну как? - А может еще не время? - неуверенно сказал Валерка. - Сам же говоришь, что тут что-то нечисто... - Нечисто, нечисто... - проворчал Юрка и обреченно пошел к себе, как на казнь. Двадцать второго мая Юрка проснулся раньше, чем заорал Бульон. Что-то сверкнуло за окном, а затем и громыхнуло. Юрка подумал, что это молния и решил спать дальше, но в ту же секунду первый луч солнца прорезал абсолютно ясное небо и прокричал петух. Это было первое солнечное утро за три недели. Юрка натянул спортивный костюм и на цыпочках прокрался в прихожую. Схватив кроссовки под мышку, он выскочил на лестничную клетку и ринулся вниз. Пулей пролетев два пролета, он нос к носу столкнулся с заспанным Ерохиным. - Ты чего встал? - спросил Юрка. - Не знаю. А который час? - Валерка поежился. - Пятый... - наобум сказал Юрка. - фантастика... Думал опять гроза, сверкнуло что-то... А тебя опять петух поднял? - Нет. Он уже потом закричал... - Ну? Неужели опоздал? - Так... - Юрка стукнул зубами. - Началось! - Что "началось"? - испуганным шепотом спросил Валерка. - Еще не знаю, но чувствую! - Юркины глаза сверкнули. - Пошли! И тут Валерка понял, что и в самом деле "началось". Когда друзья выскочили из парадного, ничего особенного, кроме встающего солнца, они не увидели. Оно вставало в просвете между домами, освещая небольшую группу людей, бегущих трусцой. Когда бегуны приблизились, Валерка и Юрка влились в их бодрый поток и какое-то время трусили вместе со всеми. Но так как бегать от инфаркта им было еще рано и неинтересно, то вскоре они, сделав спринтерский рывок, далеко оторвались от основной группы и первым добежали до пруда. Юрке, бегущему впереди, под ноги попалась какая-то банка, и он в полном расстройстве пнул ее. Банка взвилась вверх и, описав плавный полукруг, опустилась в нескольких шагах от Валерки. Ерохин рванулся к ней и, заорав: "Держи!" - отфутболил ее назад. Банка легла Юрке прямо под правую ногу. - Пас! - Валерка понесся вперед. Юрка ударил изо всех сил ...