Светлана Дильдина - Песня цветов аконита

— Я далек от столичных интриг, но даже мне не нравится эта поездка, — Те-Кири словно враз постарел.

— Мне тоже не нравится. Но нельзя проверить, отсиживаясь здесь. — Йири вздохнул. — Это может быть и ловушкой… Такую ловушку могут устроить несколько человек, и у каждого своя цель. Кое-кому пришлось бы по вкусу, задумай я отсидеться под защитой гарнизона Окаэры.

— Ты можешь не вернуться в Гёру, если отправишься к Четырем ключам, — глухо сказал Те-Кири. Только сильные чувства заставляли его забывать про этикет и разницу положений.

— Что же… если и не вернусь, весьма вероятно, останусь жив. А дорога моя какие только петли ни делала. Я давно разучился бояться — и привык доверять судьбе.

Те-Кири шагнул к нему, обнял. Постоял, молча разжал руки и удалился.

Костер горел на берегу: обряд прощания с теплыми днями. Скоро начнутся дожди…

Завтра Йири собирался покинуть город и рад был, что может перед дорогой исполнить этот простой обычай — положить в костер несколько стеблей и цветов.

Рыжие блики бежали по тонкому шелку. По рукавам, по груди, — но лицо оставалось в тени.

Кьонг — пересмешник защелкал неподалеку. Странная птица — все равно ей, днем петь или ночью.

— Господин мой… — Ниро тронул Йири за плечо. — Вам принести накидку?

— Не холодно. Лето же еще… почти. — Он улыбнулся. — Хорошо… Тихо…

Голоса доносились, но будто издалека, еле слышно. Не хотели тревожить верные слуги. Йири опустился на колено, протянул руку к огню.

— Я вырос в Тхэннин, Ниро. Там у нас зимы холоднее, чем здесь. А в этом году лето было холодным… Сегодня — как летом, хотя конец месяца Журавля. Мой месяц, — сказал с короткой усмешкой.

Тонкий шелк, фиолетовый, казался черным. Там, где его не согревал огонь, он прохладой касался кожи.

Перед внутренним взором Йири — храм. Тот, из юности, — рифленые стены, морская ракушка. Храм далеко, и негде помолиться об удачной дороге.

Айхо не было с ними — в театре шло представление. Может быть, уже кончилось — но Йири советовал юноше побыть с друзьями-актерами, а не мчаться сюда. Осенний огонь — это грусть. Не стоит грусть допускать к Айхо.

— Мой господин, вы ничего не говорите о Столице…

…Смешной мальчишка Ниро. Разве он обязан отчитываться?

— Неужто ничего не переменится?

…Похоже, обязан.

— Я остаюсь на своем месте, ты знаешь. Этого довольно?

— И это все? Я читал, что восход нового Солнца всегда влечет за собой перемены…

…И где научился выражаться так складно? Но что-то ответить придется.

— Повелитель желает, чтобы в моем доме появилась хозяйка. Что же, разумно. Мой долг — повиноваться, — добавил с усмешкой и заговорил про Айхо: — Хорошо, что вы дружите. Будь он один… не сделал бы ничего или сделал гораздо меньше. Он находил поддержку в тебе… когда я пытался сделать из него то, что делать не следует.

— Тогда почему…

— Я привык быть ненастоящим… а он вырывался из рамок канона.

— О чем вы?

— Помнишь, я сказал тогда, что я тоже кукла? Это правда. Я был… там, в Столице.

Ниро кивнул, не сводя с него глаз.

— Ты сам догадался?

— Нет, господин. Но теперь понимаю. Только вы неправы. Думаете, Айхо — тонкая веточка, которую легко переломить? Он больше похож на ивовый прут.

— Да, и когда распрямится — может ударить больно. — Улыбнулся.

— А там… — Ниро осекся, но все-таки решился продолжить: — Там было… как?

— По-разному. Но этого давно нет. Ничего не осталось.

— Поэтому вы теперь отдаете всего себя Окаэре?

— Так сложилось. Но она много значит для меня.

— И вся ваша жизнь — в ней?

— Раньше так и было. Единственное… А сейчас нет. Ты это знаешь, и я не вижу смысла скрывать. Я бы рад жить по-другому, теперь я бы смог — но, боюсь, мне уже не вырваться. Я пытался…

Провел ладонью над язычками пламени.

— Есть и еще один долг — перед самим собой. Проще спрятаться за слова и традиции, чем понять, что же ты должен на самом деле… Остаться на месте проще. Обычно звучит, но ведь это правда.

— А Окаэра?

— И это тоже. Хотя, возможно, свой долг я исполнил. — И произносит задумчиво: — Может быть, есть и другие долги…

— А если человек не успел?

—Тот, кто был моим другом, говорил так: «Когда-нибудь ты вернешься, если захочешь и на то будет воля Творца. Если оставишь незавершенное…» Он всегда говорил то, что знал и во что верил.

— Новый путь бывает только у свободных. — Мальчишка уставился в костер. — Я много чего не понимаю, но это — правда.