Абэ Кобо - Четвертый ледниковый период

Позади правительственного здания возвышались еще три дома такой же формы, но меньше по размерам. В них располагались обычные жилые помещения, на крышах стояли частные вертолеты, все было устроено весьма комфортабельно. В обширном парке за колючей проволокой, куда подводным людям заплывать воспрещалось, были живописные долины, коралловые рифы, рощи разноцветных водорослей. В погожие дни хорошо полежать на морском дне с аквалангом за спиной, полюбоваться, как пульсирует и колышется солнечный диск в волнах, похожих на матовое стекло, или с гарпунным ружьем всей семьей отправиться на пикник… Но квартирная плата невероятно высока, и тем, кто не пользуется особыми привилегиями от правительства, это не по карману. Далеко не все, кому хочется, могут позволить себе такое жилье.

Вдобавок жизнь на суше все-таки продолжалась. Еще работали электростанции, действовали заводы, были и улицы с магазинами. Простые люди, преследуемые наступающим морем и инфляцией, кое-как сводили концы с концами. В крайнем случае всегда можно было наняться надсмотрщиком на подводные пастбища.

Странное движение возникло среди матерей на суше. Они хотели общаться со своими детьми. Но подводные люди не понимали, чего от них хотят, и не пошли навстречу. Поэтому правительство закрыло на это глаза. Зато возникло гражданское агентство, которое организовывало прогулки по морскому дну. Дела агентства процветали.

Однажды произошел инцидент. Из-за ограды, куда было запрещено заплывать подводным людям, мальчик в акваланге застрелил из гарпунного ружья подводного ребенка. Правительство не нашло в этом состава преступления, но рассерженные подводные люди ответили забастовкой. Тогда растерявшееся правительство поспешило признать за подводными людьми все человеческие права. После этого в отношениях между сторонами произошли большие изменения. А через несколько лет три представителя от подводных людей – юридический, торговый и промышленный – вошли в правительство.

Шли годы, уровень моря повышался все быстрее. Люди откочевывали все выше в горы. Они жили в постоянном движении и, наконец, совсем утратили привычку к оседлой жизни. Не было уже ни железных дорог, ни электростанций. Никто больше ни о чем не думал, люди существовали на подаяние подводного мира. На каком-то берегу кто-то затеял прибыльное дело: установил несколько перископов и показывал желающим жизнь моря. Дело пользовалось большим успехом. Скучающие старики выстраивались в очереди, чтобы за несколько медяков полюбоваться на жизнь детей и внуков и убить время.

Но прошло несколько лет, и перископы тоже оказались под водой и покрылись ржавчиной.

– А те, кто поселился в подводных домах? Что стало с ними?

– Они жили там по-прежнему.

– И ничего?

– Ничего. Только часовой с гарпунным ружьем был уже без акваланга. Подводные люди приняли решение бережно охранять их как экспонаты человеческого прошлого.

– Разве это хорошо, Томоясу-сан?

– Как вам сказать… Впрочем, к тому времени я скорее всего уже умру…

Настал день, когда подводные люди образовали свое правительство. Оно получило международное признание. Многие страны тоже пошли по пути создания подводных колоний.

Но и у подводных людей была своя беда. Одного на несколько десятков тысяч поражало странное заболевание. Видимо, оно вызывалось дурной наследственностью. Не исключено, что давали о себе знать некоторые железы с внешней секрецией, которые оставались у первого поколения, поколения Ирири. Правительство назвало это заболевание «болезнью суши» и постановило немедленно по обнаружении прибегать к хирургическому вмешательству.

– Вот видите! – зло и победоносно произнес я.

– Что?

– Теперь настала их очередь тосковать по суше!

Мне никто не ответил. На всех лицах было одинаковое выражение почтительной грусти, словно эти люди стояли у постели умирающего. Даже у нетерпеливой Вады плотно сжаты губы и лицо человека по ту сторону любви и ненависти. Я ни с того ни с сего вдруг подумал: а действительно, что уж теперь упрямиться…

– Это безнадежно далеко от нас, – проговорил кто-то низким голосом.

Кажется, господин Ямамото! Да, далеко… Это будущее так же безнадежно далеко от нас, как первобытный мир… У меня что-то затряслось в груди, я почувствовал тошноту и хрипло кашлянул.

Видимо, я запутался. Сделать вид, что я признаю будущее, бежать и при первой возможности предать все гласности?.. Если в том, что называется справедливостью, есть хоть какая-то доля моральной ценности, я должен поступить именно так. А если нет? Честно признать, что я враг такого будущего, и затем встретить смерть?.. Если в том, что называется честью, есть хоть доля моральной ценности, я должен поступить именно так. Значит, если я не верю машине, то первое, а если верю – то второе…