Юрий Иванович - На родном Оилтоне

В подвальную комнату, переоборудованную в больничную палату я вошел последним, пропустив вперёд товарищей. На данный момент я имел внешность лысого ревнивца, вполне резонно полагая, что вернуть себе истинное лицо успею всегда. Нас встретил симпатичный полноватый человек в белом халате и тут же разочаровал констатацией фактов:

— Я же вам говорил: у него состояние очень тяжёлое! Вот, буквально несколько секунда назад, вновь потерял сознание. И мне кажется, негативные тенденции прогрессируют….

— Но он вообще то хоть вытянет? — я спросил с явным сожалением. Уж очень мне стало интересно: что хотел мне поведать комендант Шилони. В категорических оценках хирург был весьма осторожен:

— В таком тяжёлом случае ничего нельзя сказать с уверенностью. При ранении с него сорвало почти всю кожу с макушки и только чудом череп не треснул от такого основательного удара. Но тяжелейшее сотрясение мозга, совместно с декомпрессоционным переломом шейных позвонков, у раненого наличествует. Если добавить к этому болевой шок от раздробления полностью костей правой руки и последующей её ампутации, то можно с полным основанием предполагать весьма существенные отклонения в нервно- волоконной деятельности. Я знавал немало случаев, когда после подобных травм люди становились умственно неполноценными. В данном случае всё зависит от массы неучтённых факторов. В том числе и к такому: как пострадавший отнесётся к ампутации своей правой, наиболее удобной, руки.

— Если вопрос только в этом, то думаю, этот человек весьма силён морально. — Роберт криво усмехнулся. — Вернее должен таким быть по должности. Хоть и гад он редчайший.

— Для меня все пациенты одинаковы. — Доктор, как бы извиняясь, развёл руки в стороны. — Единственное, что могу лишь обещать с уверенностью: человек этот физически должен справиться с ранениями и остаться в живых.

Я присмотрелся к затянутому белыми бинтами, посеревшему и обескровленному лицу коменданта Шилони, и приказал Роберту:

— Установите прямо над ним видео камеру и снимайте каждое его слово. Вдруг он скажет что-то очень важное! — затем опять обратился к доктору: — Как долго он теперь будет в беспамятстве?

— Хм! — хирург озабоченным жестом почесал переносицу. — Сложный вопрос. Сейчас мне надо ввести ему успокаивающие лекарства. Что бы его горячка не усилилась и не ухудшила общее состояние. Следовательно, он уснёт минимум на пол суток. За это время будем водить ему всё необходимое для выздоровления через капельницы. А потом время покажет….

— Пошли, Алоис! Зря мы сюда торопились.

Роберт нам махнул рукой:

— Установлю экран, наведаюсь к Цой Тану и тоже поднимусь….

Когда мы вышли на лестницу, мой чернокожий товарищ заметил с явным сожалением:

— Нет никакой гарантии, что мы вообще сможем допросить этого Шилони под воздействием домутила.

— Сам ведь обещал: скоро всё и без его показаний выяснится!

— Я?! Обещал?! Бросай шутить, Танти! Тут ещё столько всего неизвестного. Обстановка только чуть-чуть стала проясняться…

— Почему чуть-чуть? Я надеюсь, герцог Рибенгол и генерал Савойски уж полным ходом дают показания? Или ты мне о них так и не расскажешь?

— Я то расскажу…, — Алоис открыл дверь нашей командной комнаты и пропустил меня вперёд. — Но вот покойный герцог уже никогда не сможет что-либо рассказать….

От такой новости я даже на мгновение замер.

— Почему покойный?!

— Час назад Николя передал подслушанные новости: при аресте герцога Давида Рибенгола его личная охрана оказала организованное и невероятно упорное сопротивление. Есть много жертв с обеих сторон. А сам герцог то ли покончил собой, то ли был убит в результате последнего штурма его квартиры. Открытым текстом в пункте имперской связи Хайнек выкрикивал распоряжения: принять все меры к поиску и задержанию генерала Влада Савойски и проверить все возможные связи и знакомства обоих предателей. А также арестовать всё их имущество, недвижимость и незасекреченные капиталы. Занявшись попутно поиском засекреченных.

— Надо же! — я с горечью стукнул кулаком по столу. — Да что же они так всех проворонили?! Уж Энгору Бофке стыдно такие просчёты допускать! Двух таких крупных тузов упустить!

— И мне очень странно!

— Ну-ка, давай я с ним поговорю от имени «Ветра»!

Пока Алоис набирал номер старшего следователя имперской прокуратуры, я попросил риптона:

«Булька, измени мне немного голос….»

«Уже делаю, Танти!» — эхом отозвалось в моей голове.