Юрий Иванович - На родном Оилтоне

— За что?!

— За то, что связалась с тварями и сама стала последней тварью! — ненависть меня переполняла настолько, что появилось желание добить таки эту страшную садистку. Но я только сказал: — Учти, твоё истинное наказание — ещё впереди!

Вышел, закрыл за собой дверь, но даже сквозь неё до меня донеслись звериные вопли отчаяния, страха и смертельного ужаса. Скорей всего арестованная догадалась, что лишилась самого страшного своего оружие. А это, возможно, и было для неё самым существенным наказанием.

На предутренних улицах столицы было весьма многолюдно. Что впрочем, не помешало одному их частых патрулей проверить мои документы. Придраться им не удалось, поэтому в гостиницу я прибыл вовремя. Не хватало возбудить ненужное беспокойство у моих многочисленных охранников. Хоть они и не могли наблюдать за мной визуально, но мало ли какие дела заставят их меня разбудить. Минут двадцать я смогу ругаться и возражать через крабер, но потом таки они взломают дверь. А может и не взломают? Проверять не хотелось, и по подземному ходу я поспешно добрался в апартаменты графа Шалонера.

По счастливому стечению обстоятельств, он сам только недавно прибыл с очередных гуляний и с моим появлением принялся красочно описывать свежие ночные похождения. Одобрительно кивая головой, я заглянул в свой номер, но на огромной кровати никого не увидел. Освещённое огромной люстрой помещение ждало своего обитателя, но так и не дождалось. Хотя в изголовье, возле зеркала, и горела ночная лампа. Моя баррикада у выходных дверей, оставалась совершенно нетронутой.

«Так и есть: заснул в ванне!»- воскликнул я мысленно, а потом и увидел вместе с крадущимся за мной на цыпочках Цой Таном, умильно расслабленного Николя. На столике, рядом с ванной, стояло две бутылки из под шампанского и начатая бутылка вина.

— Пьяница…! — еле слышным шёпотом ругнулся я.

— Беспробудный…! — тихо согласился граф Шалонер. И мы также беззвучно вернулись в его номер. По дороге я выключил ненужный и ослепительный верхний свет в своей спальне и прикрыл за собой плотно стенную панель, служащую нам для переходов.

— Давай, заказывай плотный завтрак! Накормим его, а потом уже вдвоём поедим у меня.

Но лишь только я договорил последнее слово, как из моего номера раздался неимоверный грохот. Выхлоп разлетающегося вдребезги стекла сменился частой пулемётной очередью взрывов и противным визгом разлетающихся осколков.

На пол мы упали одновременно и по разные стороны от замаскированного входа. Но тот остался нерушимым и секунд пять я смотрел на него, словно первоклассник на голую учительницу. И только когда послышались свистки с улицы и панические выкрики с беспорядочным топотом в коридоре, я понял, что нападение закончилось. Кем бы ни были стрелявшие, они уже давно уносят ноги. Вернее пробуют их унести с места преступления. Но ловить их — не моя забота. И рывком отворяя переход в мой номер, я молил только об одном: лишь бы мы не разбудили Николя во время нашего ухода. Повезло: не разбудили! Николя прыгал в дверном проёме ванной комнаты на одной ноге, пытаясь надеть на другую ботинок. И одного взгляда стало нам достаточно для понимания: почему он не бежит в нашу сторону. Вся спальня была исполосована тысячами осколков и утыкана троекратно большим количеством иголок. Один из нападавших скорей всего, стрелял в окно из скорострельного гранатомёта, а второй из подобного же оружия, но метающего взрывающиеся кассеты с иглами. И пройти по создавшемуся «коврику» босиком весьма проблематично для любого купальщика!

Ботинок не желал одеваться на мокрую и раскисшую ногу. Поэтому когда я подскочил к Николя, он мне просто запрыгнул на руки, уже сжимая в руках и остальную одежду. Как ребёнка я пронёс его к приоткрытой панели и, не церемонясь, швырнул в номер графа.

— Уходи! Свяжемся! — и тут же восстановил кажущуюся нерушимость стены. Дверь в мой номер уже трещала под натиском могучих ударов, а мне ведь надо было принять соответствующий вид. Даже в училище мы не раздевались быстрей при отбое. Через минуту я уже выходил из ванной голый, мокрый и в туфлях на босу ногу. Стараясь при выкриках не сорвать себе голос:

— Спокойно! Со мной всё в порядке! Стойте! Хватит, я вам говорю! Сейчас я открою дверь! Или то, что от неё осталось!

Мои команды не остались безответными, удары прекратились, давление ослабло и общими усилиями с двух сторон нам удалось открыть прогнутые вовнутрь двери. Начальник охраны тут же попытался окружить меня щитами и эвакуировать не знаю куда, но я отменил его действия: