Уильям Кинг - Серый Охотник

Над алтарем взошла ослепительная заря, от мерцающих мраморных стен отразились разноцветные радуги. В непосредственной близости от возвышения стояли пятеро. Все они были одеты в просторные кроваво-красные балахоны, расшитые золотым узором и символами Тзинча. Один из них держал гладкий прозрачный череп какого-то демона с бычьими рогами. Другой — нечто напоминающее кости огромной руки, скрепленные серебряной проволокой. Третий — светящуюся сферу в виде глаза. У четвертого в руках была бронзовая чаша для причастия. Но внимание Рагнара привлекло то, что было в руках пятого.

Пятым был огромный бородатый старик с лицом пророка и глазами властелина демонов. Не могло быть сомнений, что это и есть Сергий. В мощной руке, покрытой татуировками, оккультист держал гигантское Копье. Древко, вырезанное из темного дерева, украшали руны Фенриса. Теперь они светились зловещим ярко-красным огнем — вероятно, результат работы Хаоса. Наконечник Копья был выточен из клыка дракона. Он источал сверхъестественное сияние, холодное яркое пламя, напоминавшее свет зимнего фенрисийского солнца… И это священное оружие было осквернено Хаосом. Рагнар знал, что смотрит на Копье Русса, а человек, держащий его, — предводитель еретиков. Желание сразиться с супостатом один на один и вернуть украденное стало почти непреодолимым.

В Копье, даже несмотря на то, что оно было осквернено, было нечто взывающее к самым сокровенным чувствам Рагнара. Нечто лежащее в основе его существа.

Сергий обернулся и посмотрел на Волков. Это был огромный человек, такой большой, что казался даже тучным; его руки были толстые, как стволы деревьев, а шея — как у быка. Под монашеским балахоном виднелись сверкающие доспехи с выгравированными на них тошнотворными пиявками — знаками Тзинча. На голове Сергия выпирали крученые бараньи рога, и Рагнар не мог достоверно сказать, были ли они частью шлема или росли прямо из висков.

В пространстве над головой еретика возникла настоящая трещина, и сквозь нее стало видно мельтешение постоянно изменяющихся цветов, в котором Рагнар различил морды демонов, что-то невнятно бормочущих. Вскоре все эти лица слились в одно огромное — с широко открытым ртом и единственным глазом. Из распахнутого рта в зал исторгся поток материи Хаоса.

Демоны ворвались в мир.

Сергий вернулся к своему занятию, напевая странные слова глубоким сильным голосом, слова, которые никогда не предназначались для человеческого языка. Они эхом пронеслись в голове Рагнара и воскресили картины, промчавшиеся перед его внутренним взором, когда он крушил фрески. Рагнар встряхнул головой, отгоняя незваные образы.

Демоны во все большем количестве вырывались из трещины. Один из них коснулся бритоголового оккультиста, стоящего на коленях рядом с алтарем, и человек завопил так, словно из его тела вырвали душу. Его глаза загорелись красным светом, изо рта вылетел клуб какой-то омерзительной субстанции, а тело задергалось, словно в припадке. Мускулы внезапно раздулись, так что кожа полопалась, обнажив кровоточащее мясо и голубоватые пульсирующие вены. Еретик засунул руку себе между ребер и дернул, сорвав с себя одежды и кожу. У его ног натекла огромная лужа крови. Несмотря на боль, которая должна была быть просто неописуемой, он стоял спокойно и, что самое страшное, смеялся, смеялся полоумным смехом какого-то безумного божка…

Но превращение еще не закончилось. Одержимый снова открыл рот, и материя Хаоса стекла по его глотке, и его тело ненадолго вспыхнуло: кости светились так ярко, что их можно было видеть сквозь плоть. Пока Рагнар смотрел, они становились толще и массивнее, как будто компенсируя дополнительную мышечную массу, появившуюся в теле. Весь этот процесс показался Рагнару странно знакомым и напоминал виденное раньше. Потом он понял — то, что он сейчас наблюдает, почти полностью совпадает с показанным ему когда-то в Клыке процессом превращения в Космического Десантника. Оккультист, казалось, представлял собой извращенную пародию на священный ритуал инициации воинов Бога-Императора.

Все больше разноцветной материи Хаоса вливалось в обреченные человеческие жертвы, вплетаясь новым слоем плоти, светящимся и чешуйчатым, напоминающим каких-то рептилий или насекомых. Глаза еретика стали глубокими зловещими водоемами танцующего пламени, он поднял руку, и лужа крови у его ног взмыла вверх, застывая и свертываясь, покрывая его слоем черного ила, который затвердевал, формируя панцирь.