Олег Ёлшин - Тейа

Они сидели на совете у Генри и объясняли принцип действия нового механизма. До этого физики имели дело с тоннелеобразной «кротовой норой». Их работа сводилась к тому, чтобы заполнить ее экзотической материей и сделать проходимой. Мощный источник энергии шаровой молнии поддерживал стабильность канала и не давал ему «схлопываться», вернее, закрываться…

Говорил Вилли. А Генри слушал его, пытаясь понять. Когда-то он был математиком, но чтобы понять такое, нужно быть Вилли или Леонидом, а это пока не дано никому.

– Проще, Вилли, проще! – нервно перебил его Генри.

– Схлопываться – закрываться! – пояснил Вилли, – так будет понятнее…

– Если проще, – перебил Леонид, – есть другие способы перехода в иное пространство. Допустим, существует две разные временные плоскости, и они могут находиться бесконечно друг от друга далеко или быть совсем рядом… Неважно… Короче, такие плоскости имеют общее тонкое кольцо и диск, этим кольцом ограниченный. Этот диск и соединяет наши плоскости.

– Назовем его «зеркало», – перебил Вилли.

– Зеркало? – переспросил Леонид. – Хорошо, «зеркало» – сути дела не меняет, – согласился он. – И стоит через него пройти, мы попадаем в другую плоскость, где и находится другое время. Если еще раз переступить или шагнуть в него с любой стороны, мы возвращаемся назад.

Вилли снова продолжил:

– Мы отработали схему перехода и способ, как переделать установку, оказалось, что в конструкции менять почти ничего не нужно. Открываем «кротовую нору» во времена Тейи, но туда не переходим. Установка остается здесь, на острове. Мы видим через «червоточину» планету, подводим к ней наше «зеркало» и ждем, пока Тейа пройдет сквозь него. Потом программируем заданный интервал времени, и дело сделано – Тейа у нас в гостях! Вернее, не у нас, а там, «наверху». Затем канал закрываем, и она летит прямо к Земле.

– А обратно? – спросил Генри.

– Точно так же – открываем канал, теперь уже «наверх», снова перед ней выставляем «зеркало» – и Тейа дома.

– Это зеркало, – продолжил Леонид, – та же «червоточина», только другой конструкции и работает немного иначе, но принцип тот же…

– Мы можем провести эксперимент, прежде чем сделать это? – спросил Генри, поняв принцип работы. Леонид устало на него посмотрел.

– Программирование установки займет несколько дней. Астрофизики столько же времени будут рассчитывать траекторию полета, устранять помехи, отслеживать эту область космоса, чтобы не кого-нибудь зацепить. Поэтому времени не остается. Дней за пять-шесть управимся, но работать придется сходу – без отработок. С первого раза…

– С первого раза, – задумчиво повторил Генри. – Значит, так тому и быть – сразу и на чистовик, – сказал это и попрощался.

Медленно потянулись эти «пять-шесть» дней, пока работали ученые. Остров притих, как будто вернулся в свое первобытное прошлое, куда еще не пришел человек. Люди исчезли, они растворились в домах и отелях, только высокие заросли папоротника шевелились зеленой стеной, и птицы нарушали покой этого причудливого места. Облака тянулись вереницей, следуя друг за другом, солнце вставало, поглядывая на остров, и снова заходило за горизонт, только пустынные пляжи пестрыми зонтиками и брошенными лежаками напоминали о недавнем безмятежном существовании людей. На эти пять или шесть дней здесь поселилась безграничная тишина. Остров ждал…

Юрий тоже ждал и верил в успех, только не знал, чем все это закончиться и как все произойдет. Одно дело придумать и дописать главу, совсем другое – разместить в ней миллиарды персонажей с реальными, отчетливыми жизнями. Что может чувствовать человек, от которого, по воле случая, зависят жизни целых народов? Что чувствовали императоры и полководцы, когда вели за собой войска? Осталась последняя ночь перед битвой, костры противника уже видны. Там ходят люди, готовят пищу, разговаривают, чистят оружие, и никто из них не знает, сколько часов осталось и наступит ли следующий день и вечер. Очевидным было только одно – утро, когда все начнется…

Генри знал, что, забирая оттуда Тейю, он посягает на событие в прошлом, которое неминуемо изменит на планете все, и назад повернуть будет не дано никому. Он снова меняет прошлое, что делать ни под каким предлогом нельзя.

– Почему нельзя? Потому что после такого шага мы все переселимся в другую плоскость и той прежней жизни уже не вернуть. Та жизнь останется навсегда в изначальном, истинном мире, а этот мир станет новым, станет другим… К черту! Пусть он станет другим! Тот прошлый уже заканчивает свой век. Он повис в своей временной плоскости и готов накрениться, перевернуть планету, уничтожив расу людей, а мы проведем их сквозь это зеркало и встретим с другой стороны, где и будет продолжение всему, только не будет места разрушению и войнам. Это, как во вселенском масштабе привить вакцину жизни целой планете, обновив клетки ее организма, и пусть себе живет, а там посмотрим…