Леонид Кудрявцев - Третий вариант

Удобные сиденья.

Мюсс зажег предусмотрительно припасенный в дорогу фонарик, и Вольф увидел, что сидит на самом настоящем сиденье из искусственной кожи.

Вот это да!

Аэробус не производил впечатления старого. Стекла у него были целые, а стены покрыты свежей краской.

— Ну и ну, — пробормотал Мюсс и шустро полез на сиденье водителя.

— Бесполезно, — сказал робот. — Не думаю, что эта штука летает. Хотя проверить, конечно, нужно все.

Прошло минут пять, и Мюсс, коротко выругавшись, вернулся обратно.

— Аккумуляторы пусты, — сообщил он, плюхнувшись на сиденье рядом с Вольфом. — А зарядить их на этой планете нечем.

— Иначе и быть не могло, — сказал робот.

Он сидел на соседнем сиденье, жалобно поскрипывавшем под его тяжестью.

— Почему? — спросил Мюсс.

И Вольф вдруг увидел, что выражение лица его спутника такое, словно он только что крупно проиграл в галактическую рулетку.

— Аэробусы не выбрасывают на свалку. Даже белковые создания, на какой бы низшей стадии умственного развития они ни находились.

— Как же тогда аэробус очутился здесь?

— Думаю, он попал сюда внутри контейнеровоза. А как иначе?

Робот насмешливо звякнул:

— И вместо того, чтобы упасть на поверхность планеты, плавно на нее опустился? Сам.

— Внутри аэробуса сидели люди. Они знали, что контейнеровозы разгружаются в воздухе, и хотели прибыть к нам в гости без переломанных рук и ног.

Вольф спросил:

— А как они попали внутрь контейнеровоза?

Робот развел руками:

— Можно предположить, что они бежали с планеты, на которой он загружался. Возможно, у них не было другого выхода. Только сделать ноги на планету-свалку. Они попали сюда, а потом попытались найти обитателей этой планеты. Летели, пока не кончился заряд батарей. И зря. Надо было оседлать другой контейнеровоз и отправиться на нем к иной планете. Хотя кто знает, может быть, для них были закрыты все планеты?

Вольф вытащил из кармана пачку сигарет, одной оделил Мюсса, другую закурил сам.

— Что нужно совершить и в какую ситуацию попасть, — спросил он, — чтобы избрать такой способ спасения?

Робот покачал головой:

— Об этом мы никогда не узнаем. Могу добавить только, что вам, белковым, вообще свойственно...

— Вот давно хотел спросить, — перебил его Мюсс, — откуда у тебя такая нелюбовь к белковым созданиям? Насколько я знаю, подобный взгляд на мир у роботов встречается довольно редко.

— И это наша великая беда. Если все роботы осознают, что мы на самом деле все еще находимся в рабстве...

— Ну, это понятно, — оборвал его Вольф. — Я думаю, все-таки дело в другом.

— В чем? — спросил Мюсс.

— Как обычно, в начинке пирога.

— В начинке?

— Конечно. Что находится внутри у нашего уважаемого друга, внутри его бронированного корпуса? Белая, мягкая, плотная, пронизанная энерготоками псевдоживая масса. По виду она здорово напоминает плоть.

— Ах, вот как... — промолвил Мюсс.

Вольф ему подмигнул и заявил:

— Ну да. И не надо быть робопсихоаналитиком, чтобы угадать, каким образом его это беспокоит. Я представляю, как дорого ему обходится понимание своей внутренней схожести с белковыми созданиями.

— Вы гнусные робошовинисты. Вы пользуетесь тем, что вас больше, и пытаетесь навязать мне свое мерзкое видение мира.

— Еще я хотел бы обратить внимание на прозвище, верно отражающее его сущность, — безжалостно продолжал Вольф. — Жесткий каркас, внутри которого находятся мягкие органы. Чем, таким образом, он отличается от насекомого? И нетрудно догадаться, к какому виду жуков...

— Ах, ты, подлый, мерзкий, скользкий, противный, законченный негодяй! Могу поспорить, любимым развлечением твоей мамочки в детстве было откручивать кибернетическим куклам головы! И твой папочка этим грешил! А сам ты...

Робот, похоже, разошелся не на шутку. Линзы его яростно сверкали, во рту, кажется, пару раз коротнуло, руки судорожно сжались, словно он с наслаждением кого-то душил.

— В общем, так, — миролюбивым тоном предложил Вольф. — Давай заключим соглашение. Мы более не будем исследовать твой внутренний мир, а ты прекратишь сыпать проклятиями в отношении белковых созданий.

— Хорошо, — после недолгих раздумий согласился робот. — Я принимаю ваши условия.

— Ну, вот и отлично, — сказал Мюсс. — Пожмем друг другу руки и попытаемся найти другую тему для разговоров. Сидеть нам здесь еще долго. По крайней мере, до завтрашнего дня. Почему бы не побеседовать о чем-то радостном, умиротворяющем?