Андрей Ливадный - Заря над Араксом

Немыслимые для неподготовленного рассудка потрясения следовали одно за другим.

Восприятие раздваивалось, он по-прежнему видел мощный энергетический столб (по крайней мере сознание Шелеста использовало именно такие ассоциации) и в то же время мог наблюдать реальную картину событий, происходящих на поверхности неведомого мира.

Даша тоже видела происходящее.

Ее восторг внезапно растаял, и она почти умоляюще обратилась к Раулю.

— Давай уйдем отсюда, пока видна вертикаль. Я неудачно выбрала место назначения.

На этот раз он воспротивился:

— Нет. Давай задержимся, хотя бы ненадолго.

— Тебе не надоела война? — В ее голосе прозвучали холодные и, как показалось ему, панические нотки.

Внизу действительно шел бой. Странные, непривычные взгляду механизмы шли на штурм полуразрушенного цоколя — исполинского типового сооружения, которое возводили колонисты эпохи Великого Исхода. Подобные сооружения имелись практически на всех освоенных людьми планетах Обитаемой Галактики.

— Даша, разве ты не узнаешь эти сервомеханизмы?

— Узнаю…

В ее мысленном ответе явственно ощущалась дрожь. Цоколь атаковали машины, полностью аналогичные тем, что когда-то вторглись на Треул.

— Ты не должна бояться. Нам ничего не угрожает, верно?

— Я хочу уйти отсюда.

— Хорошо. — Рауль понял, что их захватывающее путешествие грозит обернуться для нее нервным срывом, последствия которого будут попросту непредсказуемы.

— Возвращаемся.

Они одновременно открыли глаза.

Дашу била непроизвольная дрожь, от недавнего душевного покоя не осталось и следа.

Рауль не стал досаждать ей вопросами, он поднялся и принес ей теплый халат, бережно обнял ее за плечи и, заглянув в испуганные глаза, сказал:

— Все хорошо. Если на пути возникает проблема, ее нужно решать. Иначе ты никогда не избавишься от своих страхов и воспоминаний.

— Зачем я выбрала именно эту вертикаль… — в отчаянии прошептала она. — Мне первый раз за последние годы было так хорошо, так спокойно…

— Я понимаю, ты испугалась. Но бежать от своего страха — значит навек остаться его заложником. Ты ведь уже проходила через это.

— Да…

— Тогда давай поступим так: сейчас мы оденемся, пойдем к Охотнику и вместе все обсудим. Одна голова хорошо, а три, согласись, лучше.

— Что мы будем обсуждать, Рауль? — испуганно спросила Даша.

— Мы только что прошли через аномалию космоса и виртуально присутствовали в пространстве планеты, на поверхности которой существует поселение людей, так?

Она кивнула.

— Это одна из потерянных колоний Первого Рывка. Согласна?

— Да.

Рауль присел на край кровати и сказал, заглянув в ее полные безотчетного страха глаза:

— Дело в том, что я тоже узнал механизмы, которые едва не убили тебя на Треуле.

Даша вздохнула.

— Конечно, ты должен был их узнать. После нашей встречи на Эресе твое и мое сознание смешались…

— Нет, все несколько сложнее. После того как профессор Лукас удалил пулю из моего импланта, я почти сутки провел под воздействием успокоительного. Насильственный сон породил в моем воображении достаточно странное, слишком логичное, последовательное видение. Теперь я понимаю, что это был не сон, а передача данных с использованием уникальных свойств вертикали. Существа, вторгшиеся на Треул, называют себя сервоидами, они — эволюционировавшие механизмы времен Первой Галактической.

Даша искоса посмотрела на Рауля, зябко кутаясь в халат.

— Ты ничего не рассказывал мне об этом.

— А разве у нас было время на откровения, милая?

— Но я не хочу думать о них, разговаривать на эту тему, понимаешь?

— Понимаю. Но тебе придется перешагнуть через свой страх. Это реальная проблема, и мы все равно не сможем игнорировать ее и сделать вид, что ничего не знаем, не помним. — Он ободряющее посмотрел на Дашу и добавил: — Планета, которую мы видели, называется Аракс. И там под ударами машин гибнут люди. Только не говори, что тебе все равно, ладно?

Даша медленно подняла взгляд.

Шелест… Рауль, милый, что же ты делаешь со мной…

И вдруг она поняла — именно таким он виделся ей в смутных мечтах. Именно таким. Иначе они бы никогда не встретились вновь, потому что мало кто решится заглянуть в опустошенный разум погибающего мнемоника и приказать умирающему рассудку жить.

Если бы он был другим, то просто засвидетельствовал бы факт ее смерти и пошел бы дальше своей дорогой.