Генри Каттнер - Источник миров. Ось времен

Вдруг я понял, что Пайтнер теперь знает многое из того, что знаю я. Он смотрел на меня, и лицо его посерело.

— Теперь я знаю, что это за тип вещества, которое мы обнаружили на Андромеде. Вы назвали его некроном.

Значит, теперь он знает, что я носитель того создания, которое убивает, и убивает мгновенно.

Но он не упомянул об этом. Вместо этого он с тревогой заговорил о Белеме.

— Белем должен был работать над открытием системы Бетельгейзе. Это для него достаточно просто, и я подозреваю, что он стал исследовать побочные факторы. Он обнаружил, что в системе звезды, готовой взорваться, существует некрон.

— Когда произойдет взрыв, сила его разнесет все атомы некрона по Вселенной и заразит все планеты. Почему-то Белем решил, что ось времени… — он помолчал, нахмурившись. — Может, он специально оставил записи? Может, он хотел, чтобы мы нашли пещеру, Кортленд?

— Откуда я могу знать? Ведь теперь у тебя есть все, что было в моей голове.

— Наверное, так оно и есть. Но где же теперь Белем?

Я знал, но не мог сказать ему.

— Почему исчез Белем? Почему исчезли десять других механдроидов? Почему они не рассказали о возникшей проблеме всему миру?

Он забыл, что на нем шлем. И теперь, вспомнив, снял его. Я последовал его примеру.

— Потому, что они ведут работу в тайне, — сказал он. — Теперь, что они могли в тайне от всех, не пользуясь помощью всей мировой науки? Только одно. Механдроиды хотят решить эту проблему… — Они делают супермехандроида, — твердо сказал Пайтнер. — Это должно было произойти. Сцилла и Харибда. Ведь супермехандроид столь же опасен, как и некрон.

— Но почему? — спросил я, убежденный, что некронная зараза гораздо хуже, чем любая человекоподобная машина, какая бы совершенная она ни была.

— Потому что механдроиды, возможно, будут — повиноваться некрону, а не нам, — горько сказал Пайнтер. — Механдроиды уязвимы потому, что они человекоподобны. Супермехандроид, может быть, будет неуязвим. И предположим, что он будет действовать только в соответствии с правилами абсолютной логики, без всяких моральных принципов. Тогда он решит, что живые формы материи вообще не нужны. Никто этого не знает. Никто не может предвидеть его поведения и образа мыслей.

Я покачал головой.

— Не спрашивай меня ни о чем. У меня есть свои проблемы. Те четверо, что спят в пещере. Где-то должен быть ответ на все, Пайтнер! Должен быть!

— Есть один ответ, — сказал он так угрюмо, что холод пробежал по моему телу. Пайтнер продолжал так же угрюмо. — Теперь я скажу тебе правду, Кортленд.

Четыре молчаливые фигуры лежали в тысячелетнем сне в глубине пещеры. Я снова увидел их. Я ощущал тяжесть шлема у себя на голове и осознавал, что вокруг меня Лебединый Сад, а над ухом я слышал дыхание Пайтнера. Я смотрел стереофильм. Я смотрел на пещеру глазами камеры.

— Это запись, которую мы сделали, когда открывали пещеры, — сказал Пайтнер. Теперь внимательно наблюдай за тем, что произойдет. Никто этого не знает. Только ты, я и несколько техников, которые занимались съемкой. Мы сохранили это в тайне. Смотри… и ты увидишь.

В пещере было тихо. Ничто не двигалось в ней уже несколько тысячелетий. Ведь все в ней замерло, когда мы забылись в долгом сне. Но вот в камере заплясали лучи фонарей. Техники Пайтнера начали работу, пытаясь раскрыть камеру, пытаясь выпустить… что? Что-то ужасное. Я это понял по тону Пайтнера.

Огни вспыхивали, гасли, загорались снова, пронзая серый полумрак пещеры. Вот камера отъехала назад, и я увидел самого Пайтнера, окруженного помощниками и машинами. Все смотрели на яйцо времени, где находились четверо спящих.

Мне было любопытно услышать голос Пайтнера — не того, что был рядом со мной, а того, что был снят на пленке.

— Какие у нас шансы? — спросил он. — Они могут проснуться?

Кто-то ответил ему. Некоторое время он смотрел на спящих, переводя взгляд с одного на другого, затем я услышал его слова.

— Мы должны взять одного из них сюда. Если это действительно путешествие во времени, значит они спят очень долго, и для них большим потрясением может оказаться пробуждение. Нужен кто-нибудь, кто смог бы смягчить эффект, ускорить приспособление к новому миру. Пожалуй, подойдет… Топаз. — Я знал, почему он вспомнил Топаз. Он посмотрел на Эссен, и подсознательно черты ее лица заставили вспомнить его о девушке.

— Пошлите за Топаз, — повелительно сказал он, и голос его эхом прокатился по пещере, точно так же, как прозвучало эхо и в наше время.