Сергей Палий - Изнанка

Метров через двадцать коридор уперся в изрисованную сажей стальную дверь с круглым вентилем запорного механизма.

Валера попробовал его прокрутить: сначала по часовой стрелке, потом — против. Шиш. Кольцо не сдвинулось ни на сантиметр.

— Ну-ка помоги, — решительно распорядился он, закрепляя раскрытый телефон в настенной скобе на манер прожектора. — Посмотрим, что сильнее — твердая хватка политического журналиста или этот краник…

Она измученно улыбнулась в тусклом индиговом свете, надела рукавицы и взялась за вентиль.

— И… р-раз… — Валера навалился на строптивую железяку всем весом. — И… ещ-ще разок… Так. П-фу! В другую сторону — и… р-ра-аз…

Спустя полминуты оба выдохлись и взглянули друг на друга.

— Видимо, краник сильней, — хмуро резюмировал Рысцов.

Панкратова извлекла из кармана футляр и по-деловому нацепила очки — жест в этом промозглом подземелье показался Валере и жалким, и забавным одновременно. Девушка отстранила его и принялась разглядывать дверь. Через десять секунд обернулась и констатировала:

— Здесь же есть упор. Вот, гляди… — Она бережно положила очки обратно в футляр. — Если найти подходящий рычаг, то наши усилия возрастут на порядок.

— Эва-а… — озадаченно протянул он, ощупывая приваренную стальную балку. — Да, перед аналитическим умом опытного политтехнолога не устоят никакие механизмы.

В качестве рычага решили использовать обнаруженный неподалеку кусок звена древней батареи, распиленного с непонятной целью кем-то напополам. Приложили, налегли. Раздался скрежет, брызнула ржавая шелуха, и вентиль поддался. Одухотворенные результатом, они надавили с удвоенной силой, и побежденное колесо провернулось.

— Железо бессильно перед интеллектом! — радостно крикнул Рысцов и неожиданно для самого себя обнял Ольгу, ощущая под толщей меховой куртки хрупкое тело девушки.

Постояв так нос к носу какой-то миг, они, будто испугавшись сиплого дыхания друг друга, неуклюже разошлись в стороны и стали наглухо застегиваться перед выходом в неприветливую метель.

— Ну что, теперь постараемся не окоченеть, — сказал Валера, поправляя на Панкратовой капюшон. — Здесь нам не переждать: они наверняка взяли с собой кинологов с собаками. Так что надо идти… До трассы километров шесть, не меньше. Дыши носом. И не скукоживайся, чтоб кровообращение не нарушалось. Надеюсь, не увязнем в сугробах…

Ольга согласно кивнула и неожиданно привлекла его к себе.

Оба долго наслаждались поцелуем, понимая, а вдруг — последний?..

Мороз делает человека выносливее. Но только если он, человек, идет вперед. Только если не падает.

Взобравшись на очередной вал, Рысцов, хрипло дыша, выскреб из-за шиворота ком снега. Следом, из последних сил сражаясь с остервеневшей метелью, поднялась Оля. Ее щеки были покрыты ледяной корочкой из размазанных слез.

— Это конец? — с отчаянной надеждой спросила она, обессилено заваливаясь в сугроб.

Валера, рыча от напряжения и зверского холода, поднял девушку на ноги. Не говоря ни слова, перебросил ее руку через плечо и стал спускаться.

Они уже больше часа плутали среди бесконечно одинаковых горных нагромождений, контуры которых терялись в мареве вьюги. Кое-где на молочно-светлом фоне заносов встречались темные пятна заметенных деревьев и острых скалистых шипов. Из-за неровностей местности и снежной мглы нельзя было разглядеть ничего дальше тридцати-сорока метров. Свет исходил от мутной кляксы луны, изредка проглядывающей сквозь бешено несущиеся по небу лиловые тучи.

Связи здесь не было, поэтому Ольга по мобильнику не могла даже вызвать спасателей. Ей уже стало все равно, посадят ли ее в тюрьму, только бы выжить…

Выжить.

Хорошо, когда в подобной ситуации для людей это слово становится навязчивой идеей. Идти вперед, проваливаясь по пояс в рыхлый, предательски шелковистый на вид снег, не останавливаться. Стараться не падать, потому что можно просто-напросто не встать. А нужно — выжить.

Обязательно нужно! Это — смысл борьбы. В этом — человек…

Еще один вал покорен. За ним — овраг. Ни Ольга, ни Валера уже давно не чувствовали ног. Пальцы рук тоже перестали слушаться…

— Давай отдохнем… — прошептала Панкратова непослушными губами.

То ли Рысцов не услышал ее слов, сорванных вбок порывом вьюги, то ли проигнорировал. Он, не снимая руки девушки с плеча, вновь принялся неуклюже вытаскивать одну ногу из снега, чтобы переставить ее на полметра вперед. Потом — следующую. И опять левую… Вот так. Шаг за шагом. Без оглядки, не рассчитывая на привал. И еще шажок…