Сергей Палий - Изнанка

Аллеи, фонтаны, переходы, эстакады, колонны… Люди, люди, люди. Стекло, свет, жизнь…

Рысцов потер щеки руками и пошел к парковке такси. Вечножелтые авто в изобилии скучали на широком асфальтированном плацдарме, ожидая торопливых пассажиров, брезгующих метро.

— В Печатники за полчаса успеем? — спросил Рысцов, наклоняясь к одному из водителей.

— Если на Волгоградке в пробку не вмажемся — да.

— Поехали.

Пожилой таксист протянул руку и гостеприимно приоткрыл заднюю дверцу. Рысцов расстегнул пиджак и забрался на сиденье, положив портфель рядом с собой.

Мотор «Форда», фыркнув, заурчал, и машина двинулась по эстакаде, набирая скорость. Проскочив довольно быстро до Смоленской набережной, водитель рванул влево и, замедляя ход, принялся вилять по переулкам, чтобы, минуя заторы, выбраться на Садовое.

— Как прошел день? — участливо поинтересовался он у Валеры через несколько минут.

— Ужасней трудно придумать, — хмуро ответил Рысцов. — Закурить можно?

— Базара ноль. Курите.

Затянувшись терпким дымом, Рысцов откинулся на спинку, глядя на проносящиеся мимо колонны Крымского моста. На них любили забираться разного рода наркоманы и придурки-суицидники, заверяя общественность и папарацци, что немедленно бросятся вниз по той или иной причине. Подавляющее большинство таких декадентов, испорченных вульгарным нарциссизмом, в конечном итоге в реку не сигали, а садились на верхушке колонны и принимались рыдать и истерично выть, чтобы их сняли оттуда. Спасатели знали этот мост вдоль и поперек.

На Таганке водитель свернул направо, и через минуту Рысцов увидел указатель «Волгоградский проспект». Вот тут-то они и вляпались. Скорость в пробке была километров пять в час, а головы этой автомобильной змеи не было видно.

— Так… — с видом матерого волчары, выходящего на охоту, сказал таксист. — Странно, куда это они все на ночь глядя намылились? Вроде не пятница, на дачи рановато, да и не сезон уже… А… — махнул он волосатой рукой, — шут с ними! Куда конкретно вам нужно в Печатниках?

— Пересечение Шоссейной и Кухмистерова.

— Базара ноль. В объезд: через Шарикоподшипниковую и Южнопортовую…

— Да, конечно.

Машина переползла в правый ряд и ушла в сторону от запруженного проспекта. «Странно слышать фразу «базара ноль» от мужика, которому по самым скромным прикидкам под шестьдесят», — с внутренней усмешкой подумал Рысцов.

К нужному перекрестку они подъехали без пяти девять. Валера быстро расплатился, накинул полтинник сверху — на сорокаградусные ГСМ — и побежал к супермаркету.

Сережке он купил его любимых чипсов и двухлитровый баллон кока-колы, а Светке — коробку самарского шоколада. Вжав голову в плечи, рванул к девятиэтажке, перескакивая через лужи и вполголоса матерясь. Дождь опять набирал силу…

— Привет. Вымок? — Светка пропустила его в прихожую, двигая ногой обувь и тапочки. От нее едва ощутимо пахло каким-то дорогим парфюмом.

— Слегка. Что-то осень рановато пожаловала. И слезливая чересчур.

— Точно. — Она коротко улыбнулась. — У нас Саша. Извини, я не знала, что он сегодня придет.

Рысцов перестал развязывать шнурки, пальцы машинально вернули узел в исходное положение. Он выпрямился, отдал пакет с гостинцами Светке и усмехнулся:

— Зачастил. И как он смотрится меж подушек?

— Не начинай… Пройдешь?

— Скорее нет, чем да…

Из комнаты вылетел Сережка в хоккейном шлеме.

Сверкнул остатками молочных зубов и заорал:

— Папа! Здарова!

Рысцов присел на корточки и обнял сына, стукнувшись лбом о шлем. Светка печально посмотрела на них и прошептала почти про себя:

— Скорее да, чем нет.

Валера нахмурился и чуточку отстранил от себя сына. Прохрипел голосом простывшего флибустьера:

— Ну здарова, коль не дразнишься! Ты в каком классе нынче? В девятом?

— Ты что, совсем с ума сошел? В первый я только пошел!

— Очень жаль… — Рысцов наигранно скуксился и замолчал.

— Почему? — искренне удивился Сережка. — Пап, ну почему?

— Да понимаешь… Я забыл, сколько лет моему сыночку. Купил пивка, хотел налить тебе кружечку-дру-гую…

Мальчуган сделал пару шагов назад, сдвинул шлем на затылок, демонстрируя прическу «колючий бобрик», и подозрительно прищурился, глядя на отца.

— Да ладно! — сдался Рысцов. — Отними у мамы пакет и немедленно раздраконь его.

Щеки Сережки тут же раздвинулись на всю возможную ширину, и он, ловко выхватив цель, умчался в комнату. Через пять секунд оттуда раздалось шуршание упаковки. Еще через две — довольный хруст.