Сергей Палий - Изнанка

Рысцов тоже встал.

— Только один, Константин Сергеевич. Вас в последнее время случайно по ночам не мучают кошмары?

Сурьев замер на миг — лишь на едва уловимый миг, — пригладил остатки русой растительности на голове и четко ввинтил:

— Нет.

Шуров подошел и сел напротив Рысцова. Вид у Артема был под стать тусклому урбанистическому пейзажу, который размытым полотном оцепенел за стеклянными панелями ресторанчика возле моста «Багратион», Здесь они договорились пообедать: Валере не хотелось торчать в своем кабинете, надоевшем до кишечных коликов, и заказывать еду через службу экспресс-доставки.

Косой дождь оставлял на бесцветных витражах замысловатые маслянистые переплетения.

— Умные мысли посещали? — спросил Рысцов, размешивая ложкой пятно сметаны в тарелке с брюссельским супом из шампиньонов.

— Мне салат «Копенгаген» и рюмку «Столичной». Нет, постойте, давайте лучше две, — сказал Шуров подошедшему официанту. Когда тот удалился, он положил промокшую бейсболку на край стола и, мрачно взглянув на Рысцова, ответил: — Посещали.

— Надо же. Как обычно — по трое?

— По двадцать трое, — огрызнулся Шуров. — Ты в курсе, что за сегодняшнее утро в отдел по связям с общественностью поступило свыше полутора тысяч звонков от наших клиентов? Старуха Ситамова теперь, наверное, в ванной с валокордином отмокает.

Проглотив кусочек гриба, Рысцов поинтересовался:

— И чего же жаждет толпа? Неужто на этот раз — хлеба? Зрелищами-то мы ее вроде обеспечиваем по самые гланды…

— Толпа, Валерочка, требует убрать из эфира фильмы с участием Родиона Копельникова.

Рысцов выпрямился, уронив ложку в тарелку. Брызги супа попали на его стильную жилетку и незамедлительно принялись диффузировать с дорогой тканью.

— Черт! Совсем новый костюм! — Он отчаянно потер рукой запачканное место. — Почему?

— Почему — это ты про жилетку или про Копельникова? — мерзко ощерился Шуров. — Что, перестать глумиться? Ладно. В таком случае, хочешь узнать, по какой причине один из любимейших публикой современных российских актеров вдруг стал раздражать практически каждого второго зрителя?

— Плавлюсь от нетерпения.

— А я тебе не скажу. — Артем пододвинул к себе салат, принесенный официантом, и, не притрагиваясь к нему, выпил рюмку водки.

Рысцов выжидательно смотрел на Шурова, который откинулся на спинку стула с видом пещерного человека, изможденного безрезультатной охотой на мамонта.

— Не скажу я тебе не из-за снобизма, а потому что не знаю. И Ситамова не знает. И самое торжественное там-та-рам! — те, кто звонил… тоже не знают.

— Как у тебя получилось напиться с одной рюмки? — спросил Рысцов.

— Брось шуточки! — подался вперед Шуров. — Никто из позвонивших не смог объяснить, почему им вдруг разонравился Копельников. Понимаешь? Говорят, что просто ни с того ни с сего стал действовать на нервы. Да так их, нерадивых, скрутило, что не только перестали смотреть фильмы с его участием, а приспичило позвонить и высказать это вслух. Я проверил, на других С-каналах — то же самое. Некоторые клиенты разрывают контракты, но таких пока немного — процента два-три. Большинство продолжают пользоваться услугами С-видения, но часто ловят себя на мысли, что это им не нравится.

— Бред какой-то…

— Это не бред, Валера. Это — если в ближайшее время не найти причину — наш крах. Хотя, думаю, дальше будет хуже. Странное у меня предчувствие…

Рысцов промолчал. Какой-то неприятный ознобец пробежал вдоль позвоночника. У него в последние дни тоже было предчувствие. Непонятное и вязкое, как гель в душном помещении.

Шуров выпил вторую рюмку и принялся апатично ковырять вилкой салат. Через минуту он объявил:

— Аппетита нет. Пойду дальше грызть гранит непонимания. Ты бы поболтал с Петровским — Копельников его актер. Авось нароешь чего-нибудь.

— Поболтаю. Завтра. Созреть нужно, мыслишки обмозговать кое-какие.

— Мозгуй. — Артем вытер ладони салфеткой и полез за кошельком.

— Дуй, грызи непонимание. Я расплачусь, — сказал Рысцов, доедая остатки супа.

Пожав плечами, Шуров ушел.

— Привет. Не против, если я сегодня забегу навестить Сережку?

— Ладно, только не очень поздно.

— Работы по брови. В девять — нормально?

— Ага…

В трубке однообразно загукало, и Рысцов еще с полминуты тупо слушал эту грустную песню телефонной линии. Наконец он встряхнулся и надавил кнопку отбоя.