Сергей Палий - Изнанка

Ничего не изменилось. Лишь Роберт, только что вертевший головой, обмяк и захлопнул глаза, будто по команде.

Теперь он был в другом мире.

«Хотя кто покажет границы между сном и явью?..» — с внутренней усмешкой подумала Сти, разглядывая безмятежное лицо спящего человека.

Можно смотреть на мир открытыми глазами. Он сер, подл и мерзок. Можно — с закрытыми. Тогда все становится непонятным, часто расплывчатым и неточным. Но ведь есть и третий вариант…

Может быть, попробовать взглянуть на него с полуопущенными веками?

В памяти снова всплыли тревожно-пророческие строки Мартина Ли Гора, который тогда, на рубеже 90-х, даже не мог себе представить, как близко подошел к великой тайне следующего века в своей наркотической лирике:

— …Кристина Николаевна!

— Что? — встрепенулась она и чуть не грохнулась со стула, ухватившись за выступ гудящего шкафа. — Задремала…

Борис сиял. Авоська, будто верный песик, старающийся лизнуть хозяина в подбородок, подпрыгивала у него руке.

— Ну! Что я вам говорил? — Ученый потряс чистым листком бумаги. — Не-воз-мож-но повлиять на материальный мир из эса. — Он повернулся к потирающему лоб Роберту. — Ты что там написал?

— «Мама мыла раму», — огрызнулся бывший опер. — Что-что? Теорему Пифагора.

— Да ладно? Серьезно, что ль? — остолбенел Борис.

— А что? — хрустнув кулаком, улыбнулся Роберт.

— Ничего-ничего… Ты, конечно, извини за прямоту, но я тебя до нынешнего момента считал несколько… м-м… туповатым.

— Ты ошибался лишь отчасти. Я иногда могу быть туповатым, — заверил его Роберт, зашнуровывая гигантские ботинки.

— Верю, — быстро согласил Борис, снова повернулся к Сти и качнул авоськой за спину. — Так что, Кристина Николаевна, происшествие с вашим сотрудником можете считать чистейшей воды случайностью.

— Борис… — Она приблизилась к нему, вероломно вторгаясь в зону личного пространства. — Ты провел эксперимент над листом бумаги, верно?

— Да. — Ученый задержал дыхание, чтобы не чувствовать манящего аромата всегда желанной им женщины.

— Ведь бумага не может умереть. Она неживая, Борис.

Его близко посаженные глаза на миг помутнели и тут же заполыхали огнем буйно помешанного пациента психушки, пребывающего в состоянии острого припадка.

— Вы думаете… — Он даже задохнулся, отбегая к столу и бросая на него авоську. — Вы полагаете, что изменения могут затрагивать только живых существ?.. Это… это гениально! Почему я не подумал так же?! Элементарно! Трансформироваться могут только объекты с психополем. Или биополем… Да какая разница!..

Он вдруг понурил плечи и, намотав на палец перекрученные ручки авоськи, печально заявил:

— Бедные, несчастные кенгуру…

— Что? — непонимающе вылупился на ученого Роберт. — При чем здесь кенгуру?..

— Кенгуру? — Борис поднял на него влажные глазки. — Мне с детства жаль этих милых тварей… Глисты и мухи, глисты и мухи. Представляете?!

Роберт стоял посреди лаборатории, удивленно раскрыв глаза; один шнурок у него так и остался развязан. Сти подошла к столу и с опаской посмотрела на Бориса.

— Ты в порядке?

Тот лишь разочарованно махнул авоськой: мол, что вы, тщедушные, понимаете в страдании сумчатых… Через минуту он встряхнулся и, глянув сперва на офигевшего Роберта, а затем на обеспокоенную Сти, бодро провозгласил:

— Не обращайте внимания! У меня изредка случаются приступы циклотимии. Нервы везде, суета кругом, повсюду проблемы — вот и накатывает. Сейчас мы попробуем убедиться в истинности вашей, Кристина Николаевна, шикарной гипотезы…

Роберт подошел к столу и наморщился, чувствуя подступающее отвращение. Мышь лежала под миниатюрным С-визором, и ее шея была неестественным путем вывернута. Там, в эсе, все казалось не таким… мерзким. Он, убивая грызуна, задворками сознания еще надеялся, что результат эксперимента будет отрицательным, поэтому не испытывал той противной волны страха и растерянности, что нахлынула теперь.

— Она задергалась, словно электроды воткнули, — с безумными нотками в голосе сообщил Борис. — Туда-сюда, туда-сюда — так и мотало бедную! А потом р-раз и вырубилась. Я еще отдам ее экспертам-ветеринарам, но думаю, шея сломалась от того, что животное само каким-то невероятным образом неловко повернулось во сне. Жуть какая! Бр-р-р… — Ученый картинно содрогнулся и наивно спросил: — А тот парень, которого ты с асфальтом смешал, он как…