Сергей Палий - Изнанка

Дабы закрепить свое глубокомысленное изречение, он сделал три полновесных глотка и раскатисто рыгнул…

В кабинет, занимая оставшиеся пару кубометров свободного пространства, втиснулся молодой парень, уперев в живот громоздкую и, судя по многозначительной морщине на лбу, крайне тяжелую коробку.

— Вот, — кратко выдохнул он. Многословие в его положении явно не способствовало пищеварению. — Куда?

— Что это? — заинтригованно спросил Каличенко, так и не успев захлопнуть пасть после рыга.

— Монитор. — Парень начал менять цвет лица на фиолетовый. — Двадцать один дюйм… С трубкой…

— С трубкой? — медленно уточнил Коля, видимо, не собираясь облегчать страдания юнца.

Тут дверь резко распахнулась. Открывалась она внутрь. Законов гравитации пока никто не отменял…

Парень, получив полновесный шлепок по заду, потерял равновесие мгновенно, и тяжкое его бремя страшным кубическим метеором устремилось вниз и вперед. Рысцов, к счастью, вовремя рассчитал траекторию падения тела, конечная точка которой невидимым, но грозным пунктиром уперлась в его голову, и успел чисто механически подставить руки. Так они и замерли: молодой парень в предстартовом положении спринтера-инвалида и попомнивший всех чертей Валера в позе присевшего посерить Атланта.

В дверном проеме торчала лохматая голова продавца Олега и с ужасом оглядывала помещение.

— Ты куда понес эту бандуру?! — рявкнула она на очумевшего парнишку, у которого тик уверенно обосновался под левым глазом. — Я же сказал: монитор — на склад, а сюда — «Панас» бэушный! Извините, ради бога, Николай Емельянович. И вы тоже, простите…

Рысцов старательно отогнал настойчиво возникающие перед взором виды нейрохирургического отделения, а Каличенко лишь покачал головой и укоризненно рыгнул.

Вернувшись домой, Валера потратил не менее часа на монтаж новоприобретенного С-визора и ремонт раскуроченной кровати. Мобильник он отключил сразу после того, как проводил сына, чтобы Светка не доставала своими психозами, поэтому, кроме ритмичного стука басов соседской вечеринки, доносящегося снизу, ему ничто не мешало.

Лишь закончив починку пробитой фанеры, водрузив на положенное место матрац и накрыв его свежей простыней, Рысцов почувствовал, как измотался за последние несколько дней. События и переживания различного характера вкупе с предательской алкогольной атакой выжали его насухо. По-хорошему, сейчас следовало принять добротную дозу снотворного и завалиться до завтрашнего утра в обыкновенную спячку…

Но у Рысцова на эту ночь были абсолютно иные планы. И не зря он — сшиз третьей категории — потратил почти все оставшиеся деньги на старенький «Panasonic Dream Digital».

Недавно выстиранная, пахнущая хвойным кондиционером наволочка на удобно взбитой подушке, шелковистый полигон простыни, кроткое одеяло… Таймер — на семь ровно; будильник — на пять минут восьмого. Последние мысли этого мира… Зеленый огонек на панели С-визора, вводящий в сладкий транс…

Приятных сновидений…

Валера всегда представлял себе пустыни несколько иначе: палящее солнце и, как следствие, — невыносимая жара. Вараны всякие, кобры, верблюды. Песок, в конце концов, дюны…

Очутившись посреди каменистого плато, ровного, как аэродром, он сначала решил, что спутал координаты, которые пришли на его электронную почту неделю назад вместе с точным временем и предложением встретиться от некоего Бориса. Тогда, помнится, он чуть не удалил это письмо, приняв за очередную рекламную рассылку, но что-то остановило его. Чутье. После того как он обнаружил у себя способности сшиза, эти всплески… интуитивного ощущения возникали все чаще. Иногда даже за пределами С-пространства. Они проявлялись довольно странно — словно чья-то рука писала в сознании слова курсивом, которые вроде бы не видны, но чувствуются всем естеством. И подчас очень непросто справиться с их, это лишь на первый взгляд, ненавязчивыми… советами.

Не будучи до конца уверенным, что это письмо всего лишь чья-нибудь шутка, Валера все же решился и в назначенное время вышел в С-пространство точно по заданным координатам: 28 градусов южной широты, 128 градусов восточной долготы — прямо в центре Большой пустыни Виктории.

В Австралии сейчас было раннее утро, И, глядя на румяное зарево, вспухавшее из-за горизонта справа и текущее по безоблачному небу, Рысцов все сильнее укреплялся в мысли, что клюнул на провокацию, как наивный школьник. Он поднял голову. В темно-синем куполе с западной, видимо, стороны догорали последние иглы звезд. Поежился. Было очень даже свежо, а ведь декабрь в тропических широтах Южного полушария — самое настоящее лето. Бр-р-р…