Сергей Палий - Изнанка

Аракелян не ответил, лишь кивнул. Он тяжело дышал: все-таки протопать несколько километров по весенней размазне для пожилого человека не сахар.

— Ну что, отдышались? — спросил Валера через четверть часа, изучая схему.

— Да, выдвигаемся.

— Идите налегке, лопату я понесу.

— Куда ты со своими культями изрезанными, — неожиданно властным тоном сказал Альберт Агабекович, и в его голосе явственно прорезались армянские нотки. — Дай сюда…

Валера изумленно хмыкнул, но инструмент вернул.

Пройдя застывшую деревушку насквозь, они повернули чуть севернее и вскоре обнаружили нужную дорогу.

— Гляньте-ка! — воскликнул Рысцов. — Следы-то свежие совсем.

Аракелян подошел ближе. Извилистая просека разбивала лес на две части, а в колеях виднелись отпечатки широких гусениц.

— Кто-то недавно проезжал здесь на вездеходе, — удивленно сказал профессор. — Мощный вездеход, тяжелый. Мы на таких однажды в тайге ходили, когда в экспедиции геологической были. И он ехал не через поселок, а кружным путем. Ну да, на такой машине хоть через стены можно скакать…

— Интересно, очень интересно, — пробормотал Валера. — Что ж, посмотрим. Двинулись?

— Конечно…

Добротный бревенчатый сруб они обнаружили километра через полтора. Дом был одноэтажный, стоял на полянке, а чуть в стороне от него из-под снега торчало несколько перерубленных кабелей. Следы гусениц подходили почти вплотную к крыльцу, возле которого земля была взрыта — по всей видимости, на этом месте вездеход разворачивался. Входная дверь покачивалась на единственной уцелевшей петле, причем косяк оказался вынесен наружу — последствия грубого взлома явно даже не пытались скрыть.

— Вот те на… — присвистнул Рысцов, поднимаясь по ступеням. — Смотрите, какие царапины — выносили что-то очень тяжелое и громоздкое.

— ГС-установку, — уточнил Альберт Агабекович, когда они вошли в почти пустую комнату. — Неужели его никто не охранял?..

Картина удручала. Монументальный шкаф был выпотрошен, и скудный скарб валялся на полу: ватник, алюминиевая кружка, несколько старых журналов с деформированными от влаги страницами, охотничьи и рыболовные снасти. На столе лежала аляповатая скатерть, засаленная и порванная. Шторы были сдернуты, ставни распахнуты. Одинокий стул валялся возле печи, жерло которой тоже было открыто, и возле завалинки коврик был засыпал золой.

— Искали что-то, — безошибочно определил Валера, поднимая стул.

— Но кто? Ума не приложу… — Аракелян поднял картонную гильзу двенадцатого калибра. — Даже стреляли, смотри-ка.

— Я уже обратил внимание, вон угол как в щепу разнесло дробью.

— Что же здесь произошло? Кому понадобилось тело спившегося в изнанке ученого?

— Меня пугает другое, профессор. Загадочный «некто» знал, где находится это место. Всеволода охраняли, потому что просто так, для потехи, полкосяка дуплетом не сшибают. Но пришедший в одиночку справился с вооруженным человеком, находившимся здесь — причем бескровно, — выволок излучатель, а он не маленький, сами знаете, прихватил тело, ну или труп, загрузил все это в вездеход и благополучно свалил.

— Да, скорее всего, так и было… Но с чего ты взял, что в одиночку?

— Следы снаружи. Только от одной пары обуви, я подметил, когда заходили.

— Безумие какое-то… — Альберт Агабекович стоял посреди комнаты, растерянно глядя на кучку золы. — Даже в печке искал. Интересно — что? Может, Всеволод не все нам рассказал?..

Рысцов повернулся к нему и посмотрел прямо в глаза с грустной усмешкой. Копируя легкий армянский акцент, проговорил:

— Что мы знаем о гранях и границах собственной сути? Одну миллиардную долю? Не исключено. Хотя один мой хороший знакомый склонен полагать — гораздо меньше.

Профессор несколько секунд молчал, а потом рассмеялся. Взахлеб, сбрасывая нечеловеческое напряжение последних дней, с совершенно не характерными для его серьезно-трогательной натуры похрюкиванием и всхлипами. Он прислонил лопату к печке и вышел вон, не в силах больше сдерживать спазмы хохота. Смуглые волосатые пальцы, как обычно, слегка подрагивали.

Валера постоял еще немного, рассматривая, как причудлив узор глубоких царапин на полу, и тоже пошел наружу. Но в просторных сенях он в нерешительности остановился. Как будто натолкнулся на что-то невидимое, вежливо и упруго притормозившее его очередной шаг.

Рысцов пожал плечами в недоумении и осмотрелся. Здесь-то как раз не наблюдалось ничего необычного. Высохший и промерзший рукомойник, древний пузатый холодильник, полопавшиеся банки с разносолами под лавкой, наполовину разобранная поленница… Тьфу ты! Ерунда всякая лезет в голову…