Сергей Палий - Изнанка

— Спит. Только очень странно… — Начальник технической смены повернул ноут, чтобы всем было видно дисплей. — Гляньте, кривые ЭЭГ обезумели…

— Тестер в порядке?

— Да. И дублирующий поток данных то же самое показывает!

Михаил Викторович всмотрелся в графики.

— Это же бред, — ухмыльнулся он спустя несколько долгих секунд. — Проверьте еще раз аппаратуру.

— Она в норме, Михаил Викторович…

— Значит, я сошел с ума! — громогласно возмутился он. — Почините мне, пожалуйста, мозг!

Электроэнцефалограмма.

Никто не ответил. Нейрофизиолог снял очки и вытер лицо платочком. Сказал:

— Вы понимаете, что показывают эти кривые? Они показывают несовместимые вещи. Вот дельта-волны, вот «сонные веретена», частота один-два герца — все отлично, не считая, что это третья фаза медленного сна. Полюбуйтесь! Вот деятельность таламо-кортикальной системы… А здесь — кривые коры. Ничего не смущает? Если верить этим данным, то перед нами сейчас лежит человек, который одновременно спит и бодрствует. Это нормально, по-вашему?!

Технари лишь беспомощно пожали плечами.

— Так. Хорошо. Дайте мне нейрохимическую картинку. Так. Очень хорошо, очень хорошо…

Михаил Викторович, чувствуя странную слабость в руках, снова нацепил очки, достал мобильник и набрал номер начальника региональной химлаборатории Центров.

— Алло? Остапыч? Да, привет. Не сильно отвлек? Да, понимаешь, тут казус один возник… Странный реципиент обнаружился. Посмотри, пожалуйста, будь любезен, картинку нейрохимическую, которую ребята тебе сейчас по сетке сбросят… Что? Да, срочно… Коньяк — с меня! Жду звонка…

Рыжеволосый и, как следствие, конопатый Константин Остапович, сидя в своем каньонообразном кресле в ста тридцати километрах от происходящих событий, шумно выдохнул и нехотя включил компьютер. При загрузке программы «chemistsomnia lab» выскочило окошко, предупреждающее, что срок легального использования софта истек две недели назад. «Ну и хрен с тобой!» — злорадно подумал Остапыч, загружая исходные данные, полученные минуту назад по корпоративной почте.

— Так, что тут у нас имеется… — пробубнил он. — Ага, серотонинчик, норадреналинчик, ацетилхолинчик, гамма-аминомасляная кислотка… Чудно. А это нейропептидики…

Остапыч вдруг выпрямился и озадаченно потеребил свой огненно-рыжий чуб. Дернув мышкой, он закрыл программу, потом рестартанул машину и снова запустил кракнутый «chemistsomnia lab». Повторно загрузил данные, после чего, сдвинув соломенные брови, вперился в дисплей. Чушь.

Гневно засопев, он набрал номер Михаила Викторовича и приложил трубку к уху. Абсолютно не смешна подобная халатность, учитывая дороговизну спутниковой связи «Стикс» в их покалеченном «каплями» мире…

— Викторыч! Ты чего, издеваешься надо мной?! Скажи своим орлам, чтобы правильно снимали НХ-показания! Чего?! Слушай, протрезвей сначала! Ты в курсе, что твой реципиент спит и бодрствует разом? Ах, в курсе… Ну все, задрал, алкаш!..

Остапыч дал отбой, с неудовольствием отмечая общее время разговора. Дьявол, столько денег просадить из-за элементарной хмельной небрежности! Он яростно выдохнул и уже почти до конца погрузился в каньон кресла, потирая пальцами виски, когда мобильник снова запиликал…

Всеволод закончил говорить и принялся мотать ногой, отчего пластинчатые штаны зашуршали, словно сотня потревоженных змеенышей в заброшенном серпентарии. Бритый и стриженый, он выглядел совершенно по-другому. Лицо профессионального бомжа преобразилось: нельзя сказать, что оно стало красивым или помолодело, но морщины возле носа и впадины на дряблых щеках стали вызывать уважение. А еще теперь были видны глаза. Умные и немного потускневшие от пьянства, смятенные, вдавленные в череп на неестественную глубину.

— Стало быть, теоретически это возможно? — спросил Андрон после непродолжительного молчания.

— Возможно, — согласился Всеволод.

— Но как? — с неподдельным любопытством спросил Аракелян.

Всеволод быстро окинул взглядом всех четверых гостей. Ответил:

— Я не уверен полностью, это лишь гипотеза… Предположим, что моя версия о сущности С-пространства верна, и примем ее за аксиому. Будем отталкиваться от того, что эс — полиморфная психоструктура, существующая после прохождения бифуркационного рубежа самоорганизации уже независимо от внешних влияний. Развивающаяся структура. Огромный, сложнейший организм, внутри которого задействованы неизвестные нам процессы контроля и усложнения. Любой организм усложняет сам себя, эволюционирует, подстраивается под внешнюю среду. Но тут дело несколько другое. Эс — это и есть среда. Внешнее для него — реальный мир. И они уже давно стали равноправны, более того — сейчас идет борьба за первенство. Это нормально — воля к власти. И С-пространство если не побеждает, то явно лидирует в гонке, потому что человеческая реальность исчерпала львиную долю своих ресурсов.