Сергей Палий - Изнанка

— Конечно, конечно… — мирно согласился Павел Сергеевич.

— Ты! — Фанатик ткнул стволом в сторону Рысцова, отчего тот невольно отступил на шаг. — Тебя приказано доставить в контору Справедливости! Я весь отряд потерял в тоннеле. И как изнанники вас пропустили… Хрен с ним, неважно. Даже к лучшему! Мне одному зарегистрируют повышение по табелю! — Он вновь обнажил кривые зубы. — А теперь первый дурацкий вопрос: сам пойдешь со мной, под конвоем?

Язык у Валеры прилип к нёбу. Он не привык оказываться в ситуациях, когда нужно было становиться героем. Миллионы слов пронеслись в голове за долю секунды, но вслух не получилось произнести ни одного. Огонек на кончике ствола словно заворожил его…

За Рысцова агрессивному м…ле с огнеметом осторожно ответил Таусонский:

— Слушай, а давай мы полюбовно разойдемся и забудем все обиды. А? Мы навсегда исчезнем из эса и больше не будем шалить. Честное слово.

Огнеметчик издал звук, похожий на шипение змеи.

— Я разве не упомянул об альтернативном приказе? Забывчив стал, надо же… Дело в том, что в случае неповиновения или отказа проследовать в контору предписано всех вас… уничтожить. Таким образом, исчезнете вы не только из эса.

— А может… — начал подполковник.

— Не надо, Павел, — перебил его Валера, не узнавая своего голоса. И поднял глаза на огнеметчика: — Я пойду с тобой, гнида.

— Двинься в сторону, — вкрадчиво посоветовал тот. — Спалю сейчас этих, и тронемся в путь…

Тапочки Рысцова будто вросли в балку, на которой он стоял. Он ощутил, как замерли позади друзья.

— Нет.

— Что ж, — неуклюже пожал плечами огнеметчик. — Тогда хана вам всем.

— А как же повышение по табелю? — насмешливо обронил Андрон.

— Ничто не заменит зрелища лишней горящей морды…

Валера закрыл глаза… Странно, здесь так душно… откуда этот холодный ветер?

Который рассказывает о мгновениях.

Надрываясь, кричит о секундах…

Тех, что прожил.

Оказывается, это совсем не страшно…

— Эй, сучий приверженец рабства, — презрительно сказал подполковник, и голос его расколол вечность. — Последнее желание хотя бы позволишь?

Огнеметчик вроде даже не обиделся на оскорбление, будучи в предвкушении расправы. Он скривил откляченную губу:

— Ну?

— Вот прямо до смерти почесаться хочется. Поясницу аж свело.

— Только левой рукой, — снисходительно обронил огнеметчик, поглаживая указательным пальцем параболу спускового крючка.

Павел Сергеевич медленно завел руку за спину. Почесался с удовольствием. Цыкнул зубом и молниеносно сунул ладонь за пояс испачканных брюк…

Зря этот фанатик не опустил забрало…

Плоская стальная фляжка с умопомрачительной скоростью врубилась ему острой кромкой аккурат промеж глаз. Кажется, даже раздался тихий хруст.

Огнеметчик еще секунду удивленно смотрел на подполковника и остальных, замерших в ожидании огненного вихря, а потом стал заваливаться назад. Зрачки его съехались к переносице.

Из ствола все же вырвался желтый гудящий столб пламени… Вверх.

— Хорошо, что спирта чуть-чуть осталось, — прошептал Таусонский. — А то бы баланс сбился.

Никто не смел шелохнуться, будучи не в силах еще поверить, что смерть, вперившаяся в них огненным оком, вдруг отвернулась. Оглушенный огнеметчик слабо ворочался, пытаясь подтянуть к себе за гибкий шланг отлетевшее при падении оружие. Ранец мешал ему двигаться.

Павел Сергеевич с удивлением посмотрел на свою ладонь.

— Амбидекстрия, — произнес Аракелян.

— Что? — рассеянно спросил Рысцов, вытирая пот со лба.

— У товарища подполковника — амбидекстрия, — повторил профессор. — Способность владеть одинаково хорошо обеими руками, как правой, так и левой. — И зачем-то добавил: — Сэмэ медицинскую энциклопедию.

— Можно я этому прометею кости переломаю? — тихо спросил тем временем Андрон. — Все, поочередно…

Угрозе его не суждено было сбыться.

Пространство вокруг будто сгустилось. Казалось, зашевелился прозрачно-фиолетовый воздух, сдвинулись с мест предметы, всколыхнулся ковер из неиспользованных магнитных билетиков с одинаковыми номерами…

Появились изнанники.

Десятки. Возможно, сотни особей… Они на полусогнутых конечностях выходили из-за раскуроченных колонн, контролерских кабинок, вылезали из-под прогнивших полов увечных вагонов. Их обезображенные рыла замелькали повсюду…

Четверо приятелей не смели шелохнуться. Таусонский так и остался стоять с поднятой в изумлении левой ладонью. Альберт Агабекович стал похож на статую, сходство портили лишь перманентно подрагивающие волосатые пальцы. Петровский заломил бровь над заплывшим глазом и сжал губы в еле заметную нитку, его бицепсы будто окоченели в напряженном состоянии. А у Валеры расширение диафрагмы остановилось на полувдохе.