Сергей Палий - Изнанка

Сти улыбалась своему недавнему поклоннику, чья воля была без труда смята и подчинена ее интересам.

Толпа молчала, с растущей неприязнью глядя на вошедших.

— Ну что, отдашь приказ стрелять? — надменно произнесла Сти. — Сегодня, кстати, воскресенье. Обагришь его кровью… царь?

— Ты безумна, — выдохнул президент, невольно принимая ее фамильярную манеру разговора. — Одумайся! Что ты творишь?

— Я? — Сти, казалось, искренне удивилась. — Я спасаю твой народ.

Президент на миг прикрыл глаза, подавляя рвущиеся эмоции. Он решил сменить тактику: вскинул голову и обратился к толпе, так, чтобы оказаться перед телекамерами в наиболее выгодном ракурсе:

— Оглянитесь! Вы позволяете горстке умалишенных самозванцев манипулировать не только вашим сознанием! Жизнями! Неужели вы готовы вот так, на слово, поверить первой попавшейся дуре?!

Он сорвался на крик и замолк, чтобы успокоиться. Кошмар какой-то! В присутствии этой женщины он словно преображался, попадая под ее незримое влияние. Проигрывая партию за партией…

— А кому верить? — раздался робкий выкрик из толпы. — Тебе? Или власть имущим шакалам? Или, может быть, ракетам, готовым превратить в прах город и оставшихся в нем людей, которым некуда больше идти?!

— Не будет ракет. Я отменил приказ, — уже спокойнее ответил президент. — А верить… Здравому смыслу. Верить тому, что говорит ваше сердце.

— Оно мне говорит, что вовсе не желает останавливаться во мраке «капли»! — осмелев, сказал тот же человек. — Оно хочет биться, и чем дольше, тем лучше. Оно хочет жить!

Президент не хотел пускать в ход последний козырь, но Сти все так же насмешливо смотрела на него, плавя взглядом нервы. Вот она мигнула, и правое веко так знакомо запоздало. Снова эта идиотская иллюзия, что вконец свихнувшаяся женщина подмигивает…

Президент отвел глаза от ее лица и спросил у собравшихся:

— Вы хотите жить… в забвении?

Толпа онемела лишь на секунду.

А потом возгласы и ругательства слились в однородный гул. Люди выдавили президента с охраной и военными вон из зала. Вон из Центра сна. Вон из круга своего доверия.

На улице творилось что-то неописуемое. Весть о новом мире грез, о траве на камнях молниеносно разносилась со звуками криков и разговоров, перешептываний и неумелой декламации. Потоки уходящих из Москвы людей перемешивались, завихрялись, и все больше ручейков отделялось от них, поворачивая в сторону от шоссе, к чистеньким и уютным зданиям Центров.

Все-таки скорость распространения надежды гораздо выше скорости умножения отчаяния.

Быть может, поэтому человек до сих пор жив?..

Быть может, потому он — раб?..

Сти вновь поднялась к себе в кабинет, на семнадцатый этаж, и подошла к окну. Распахнула утепленные створы стеклопакетов и подставила лицо морозному дыханию зимы. Свежий воздух сам рвался наполнить легкие, трепал пепельные волосы, ласкал шею и грудь.

Глупец, думала Сти. Нерадивый и амбициозный глупец. Как можно противиться такой силе, которая пришла к нам из эса? Да и зачем? Ведь она пожаловала с миром…

Пусть рвет на собственной макушке волосы от беспомощности — к слабым нужно быть снисходительным.

Прошел век диктаторов и империй! Закончилась эра мегаполисов и небоскребов, в которых один грызет другого из-за какого-нибудь клочка бумаги с печатью и подписью! Минула пора бесконечных войн…

…Она видела вдалеке море, которое неумолимо превращалось в океан. У воды появился красноватый оттенок. Сначала — почти неуловимый… Но цвет стремительно насыщался, пока не стал темно-вишневым… Одни сгинули в этом океане, другие случайно выжили на мизерных клочках земли. Бушующие багряные волны, бьющиеся о серые берега сотен тысяч едва обитаемых островов, и затянутое грозовыми тучами небо — вот что осталось. Спесивый океан никому не давал попасть с одного острова на другой, проглатывая немногих смельчаков; не удалось построить ни одного моста: все они оказывались слишком длинными и обваливались под собственной тяжестью! Ни один корабль не мог уцелеть в хаосе штормов: разъяренная стихия разбивала суда в щепки!.. А высокие красные волны тем временем гремели, ниспадая с огромной высоты, мощно наскакивали одна на другую, взлетали к самому небу, снова падали, перекатывались. Они рождались лишь для того, чтобы пропасть, рассыпавшись на кровавые брызги… Люди прятались в глубине островов, среди безжизненных скал, и мало кто решался приближаться к берегу… Боялись. А кто все-таки приходил к океану, смотрел в туманную даль и чувствовал прерывистое дыхание прибоя, тот познавал настоящую тревогу и боль, страх и безысходность, понимая, что эту кровавую бездну создали мы! Что наши, только наши мысли и души надрывно стонут там, в глубокой пучине, что только человеческая плоть и кровь беснуются в этом алом океане…