Адам Робертс - Соль

За неделю до выхода программы в эфир он пришел ко мне за советом. По такому случаю я попросил кинооператора выйти, потому что не люблю делать частные разговоры достоянием общественности.

— Я пришел за советом, господин президент, — сказал Жан-Пьер.

Он всегда называл меня «господин президент», начиная разговор, а я всегда поправлял его: «Зови меня Барлей, мой дорогой лейтенант».

— Что случилось, друг мой?

— Этот вопрос касается любовных отношений, — признался он.

Я засмеялся:

— Это, наверное, единственная тема на Соли, в которой я ничего не понимаю! У меня было настолько мало романов, что ребенок знает больше о таких делах.

— И все же, — настаивал он. Чистый и простой молодой человек даже покраснел от деликатности темы. — Я хочу жениться.

— Но это же замечательно, — воскликнул я, — ты довольно побыл в холостяках.

— Пятьдесят лет! — улыбнулся он.

Шутка часто повторялась среди тех, кто пережил состояние транса во время путешествия. На самом деле биологически Жан-Пьеру недавно исполнилось двадцать пять.

— Зачем же тебе нужен совет, друг? Разве не благословения ты искал у меня?

Должен заметить, что его родители умерли во сне в машинах на корабле и после приземления я заботился о Жан-Пьере как о собственном сыне.

— Понимаешь, Барлей, — заерзал офицер на стуле, — у меня несколько предложений от разных девушек. Некоторые даже не совсем приличные.

— Берегись соблазна такого рода, — предупредил я. — Особенно сейчас, когда ты продал душу телекомпании. Но шутки в сторону, слухи о твоей моральной неустойчивости могут повлиять на духовную жизнь всего общества. Тем более тебе надо жениться!

— Согласен.

— Так вот в чем проблема: две девушки из знатных сенарских семей оказывают мне знаки внимания, а я не знаю, какую из них взять в жены.

— Может, ту, что любишь? — предположил я.

— Я обеих люблю, — вздохнул он, — они восхитительны.

— Которая красивее?

— Одна светленькая, другая темная, — ответил Жан-Пьер, — но разве можно сказать, что день лучше ночи? Или что белое вино вкуснее красного?

— Вот так дилемма, мой друг, — опять засмеялся я. — Думаю, мне придется устроить эксклюзивный банкет дома и пригласить оба семейства, тогда я смогу дать тебе дельный совет.

Моему личному секретарю идея не понравилась: он считал, что прием покажется народу слишком претенциозным и даже экстравагантным жестом в период становления города. Но я его не послушал, хотя и принял одно из замечаний: пригласил журналистов освещать событие. Секретарь не понимал — при незаурядном интеллекте, он мало смыслил в психологии, — что запах, легкий аромат и смутный отблеск роскошной жизни могут приподнять человеку настроение, даже если он принимает участие в празднике виртуально, глядя в телевизор.

Банкет состоялся в одну из ночей следующей недели, на воздухе, который был абсолютно прозрачен — после окончания буйства Дьявольского Шепота.

Присутствовало девять самых богатых семей Сенара. Угощение готовил мой личный повар, хотя большое количество блюд и заставило его пригласить на помощь троих коллег из соседних домов. Военный квартет обеспечивал музыкальное оформление: играли Баха и Шуберта, что, по моему мнению, способствовало лучшему пищеварению. И конечно, пришел Жан-Пьер с парой своих друзей-офицеров.

Было много смеха, разговоров под вино — белое и красное в честь шутки Жан-Пьера, нашего маленького с ним секрета; хотя, боюсь, этот напиток мало напоминал настоящее вино — всего лишь растворенный в воде порошок. Танцы. Обе телекомпании прислали своих представителей, снаружи собралась толпа, приветствовавшая каждого из подъезжавших гостей. Все получилось достойно, прилично.

— Прямо как на Земле, — сказал мне господин Варнке.

— Вовсе нет, — парировал я, — мы определенно на Соли.

Действительно, на столах стояли чаши с окрашенной в разные цвета солью, собранной на территории Сенара. В каждой емкости умещалось несколько килограммов, что, конечно, многовато для приправы. Но тогда мы все еще ели или переработанную пищу, или продукты из запасов корабля, поэтому люди добавляли соль для вкуса буквально во все. Сегодня, естественно, надобность в этом отпала, потому что произведенные на планете продукты уже достаточно соленые от природы. Тарелки с белыми кристалликами были более чем простой формальностью.

Итак, мы прошли в обеденный зал, уселись и принялись за вкуснейшие блюда. Горели пластиковые свечи, распространялся запах лаванды и корицы. Свет отражался на полированной поверхности кварцевых столов, репортеры сновали из угла в угол, пытаясь заснять всех сразу, мерно журчали разговоры. Я предлагал тосты за новую жизнь, новый мир, сотворенный волей Божьей, за преодоление трудностей.