N. Merilion - Она – Пристань. Ambo Valentia

– Почему? Почему? Кто это сделал со мной? – воззвал я к Пересмешнику, который казался мне моим последним спасением.

– Кто-то. Изменил. Настройки твоего наказания. Кто это. Мог сделать?

– Отец… – сквозь зубы произнес я и так сильно сжал их, что они захрустели и застреляли в десна.

– Только он мог. Это сделать… – отозвался Пересмешник.

Тот день должен был уничтожить меня полностью. Но нет. Тогда я ощутил в своей груди незнакомое тепло. Это тепло усиливалось и росло, пока не начало гореть, жечь, сжигать заживо, потом внутри будто что-то взорвалось – и образовалась пустота.

…и оно не жужжало…

Я был таким же пустым и в то же время живым, как эта Пустошь. И мне нечего было терять. Если я пожизненно здесь, то от моего имени здесь все будут содрогаться. И никто не посмеет меня больше обидеть!

…делать все…

– Правда, Пересмешник?

– Правда, – отозвался он.

– Я жду твоего рассказа о том, что вчера произошло, Пристань.

Я собралась с мыслями и рассказала Кайту обо всем, что со мной случилось.

– Я так и знал, что тебя вычислят.

– Что мне делать теперь? Самый главный вопрос: почему меня отпустили?

– Могу предположить, что теперь за тобой будут наблюдать. Пристань, я уже не раз говорил тебе, что ты становишься слишком эмоциональной. Непозволительно.

– С ума сойти, это все, что ты хочешь сказать?

– Ты вызываешь во мне очень неприятные эмоции!

– Ого! Какие же?

– Я думал, ты умнее!

– Кайт, я ничего не сказала про наше общение! Я бы не выдала тебя!

– При чем тут это? Ты выдала себя!

– Что мне теперь делать?

– Ты должна пойти в Пункт помощи и добровольно просить вакцинацию!

– Что? Ты с ума сошел? Я буду ходить на вакцинацию? И стану бесчувственной амебой? Какой была раньше?

– Не первый раз проходишь вакцинацию?

– Первый!

– Что тогда?

– До общения с тобой я была бесчувственной.

– Думаю, Пристань, ты никогда не была бесчувственной, я лишь повод выплескивать чувства. Тем более ты не помнишь свои предыдущие годы: может, таких, как я, было много?

– Как ты можешь так говорить?

– Завтра ты пойдешь в Пункт помощи и сознаешься в том, что стала испытывать эмоции. Но, поскольку ты законопослушная, ты добровольно попросишь курс вакцинации.

– А если нет?

– Я поражаюсь твоей глупости. Не вынуждай меня.

– Не вынуждать что? Что ты сделаешь мне, если я не послушаюсь?

– Я не стану продлевать твой безлимит на следующий месяц, если ты не умеешь контролировать себя.

– Это омерзительно! Шантажировать меня своим же подарком?

– Главное, действенно. Безлимитка наносит тебе вред. Не хочу быть спонсором передряг, в которые ты попадаешь.

– Кайт… То, что ты делаешь, ужасно. Я не могу больше с тобой говорить. Хочу выйти.

– Выходи. А завтра вечером расскажешь, как ты сходила в Пункт помощи, какую вакцину тебе прописали. Все детали.

День 19 ведения дневника

Я зашла в Новостной пункт, и если бы люди общались между собой, они бы точно перешептывались. На их лицах я заметила старательно спрятанное изумление.

Никого из тех, кого забрали в прошлый выходной, здесь не было. Одна я вернулась оттуда, откуда никто не возвращался.

В Новостном пункте всегда молчание, слышен только голос диктора, но в этот раз молчание особенное. Любопытное. Оно окутывало меня, всей кожей я ощущала, как меня тайком рассматривают. Теперь меня запомнят до следующего года.

Кое-как отбыв свой гражданский долг, я с тяжелым сердцем отправилась в Пункт помощи по приказу Кайта.

Он находился всего в трех кварталах от Новостного пункта, и я добрела до него за 20 минут.

Робот-регистратор задал мне рядовые вопросы: спросил имя, фамилию, возраст, место проживания и работы. И, конечно, последним вопросом было: «Что вас беспокоит?» Обычно посетители приходили за витаминной смесью или таблетками «от головы». Головная боль – бич нашего времени. Правда, у меня она не болела в этом году.

Когда я произнесла заученную фразу (все, как написал мне Кайт), робот затих. А через пару минут по коридору послышались торопливые шаги. Ко мне направлялась женщина в бледно-голубом халате, туго затянутый высокий пучок, казалось, натянул все ее лицо, от чего глаза выглядели слишком удивленными. Впрочем, должно быть, не из-за пучка, а просто потому, что до меня никто не просил о добровольной вакцинации.