Алексей Резник - Планета несбывшихся снов

Она проснулась со страшным криком, затравленно заметавшимся среди золотистых стен их с Леей спальни:

– Я звала своего Мальчика, а не тебя – Смерть!!!

Испуганная Лея бросилась на шею сестры:

– Герочка милая – что с тобой, успокойся! – хлюпающим носиком она ткнулась в шею Геры.

Гера почти сразу пришла в себя, крепко обняла прижавшуюся к ней всхлипывающую Лею.

– Тебе… приснился… страшный сон?! – сквозь слезы с трудом выдавила из себя сестренка.

– Да, девочка моя – очень страшный сон. Но это всего лишь сон… – свободной рукой Гера отбросила в сторону упрямый золотистый локон, настойчиво норовивший закрыть ее огромные прекрасные глаза, в глубине которых еще не растаял леденящий ужас, пережитый во сне. – Но сны часто несут в себе много скрытого смысла, девочка моя. И нужно уметь правильно растолковать этот смысл! – добавила она, задумчиво глядя в золотившийся искристыми точками полумрак. И вдруг, несмотря на недавно канувший в небытие, вместе с прервавшимся сном, кошмар, мощный приступ светлой радости заполонил душу девушки безошибочным предчувствием скорого обязательного появления Мальчика. Она так и сказала вслух:

– Вот увидишь, Лея – он скоро прилетит к нам! Не может не прилететь, и никакой враг не сможет остановить Его! – и убежденно добавила, не размыкая губ: – «Даже сама синелицая красноглазая Смерть!, под чьей маской скрывается Золотистая Гибель!».

Лея немного успокоилась и перестала всхлипывать. Тогда Гера осторожно разомкнула объятия младшей сестры:

– Обожди, малышка! – и, поднявшись со спального ложа на ноги, она подошла к ближайшему букету, свернувшихся в плотные бутоны, ясноносов.

– Ты куда? – спросила Лея.

– Мне приснилось, что под дыханием Смерти начали тускнеть и гаснуть наши ясноносы, – ответила Гера.

– Нет – такого не может быть! – испуганно сказала Лея. – Представляю, как тебе страшно было в таком ужасном сне, бедная моя Гера!

– Ну, я же знала, что ты не спала, а охраняла меня во сне, поэтому мне было не так уж и страшно! – улыбнулась сестренке Гера.

Лея тоже улыбнулась в ответ.

– А где наш строгий папа? – не переставая улыбаться, спросила Гера.

– Он ушел на Совет Племени! – нарочито округлив глаза, сообщила Лея. – Очень сердитый ушел! У них какой-то очень важный сегодня Совет!

– Весной всегда – очень важные Советы! – непонятно усмехнулась Гера и осторожно провела кончиками пальцев по одному из бутонов ясноносов. Бутон трепетно вздрогнул, издав слабый шелест, ласкающий слух, немного изогнувшись на упругом свежем стебле.

Гера бросила на Лею нежный, выразительный, полный любви взгляд. Лея перехватила взгляд сестры и вопросительно кивнула:

– Ты что-то хотела мне сказать?

– Скажи мне, Лея – ты веришь в то, во что верю я – в моего Мальчика?!

– Я очень боюсь за тебя, Гера, но сердечко мое подсказывает, что твой Мальчик обязательно скоро прилетит и спасет тебя от Золотистой Гибели! Иначе просто не может быть!.. Ты – очень добрая и красивая, Гера, чтобы просто так достаться Болоту! … – в некотором исступлении закончила она, преданно и влюбленно глядя на старшую сестру.

– Как была бы я счастлива, Лея, если бы в это поверил наш папа! – чуть ли не мечтательно произнесла Гера…

…«Папа» – вождь Айсайрайг в эти самые минуты ожесточенно «пикировался» со старейшинами племени на бурно протекавшем традиционном Весеннем Совете.

Местом проведения Совета была специальная, идеально круглая поляна метров тридцати в диаметре, огороженная плотной непроницаемой стеной из старых многолетних листьев. Такой же сплошной лиственный полог накрывал поляну сверху, делая ее чем-то схожим с отдельной залой для заседаний. Огромные разноцветные жуки-светляки, деловито переползавшие с места на место по лиственным стенам и потолку «залы», играли роль ярких осветительных приборов, заливая всех участников Племенного Совета потоками холодного ослепительного сияния, переливавшегося семью цветами радуги. Периодически светляки дружно, как по команде невидимого режиссера, гасли на секунду-другую, погружая лиственный чертог в чернильно-фиолетовый мрак, в котором лишь тускло продолжали гореть неживыми огоньками гнилушки и кусочки флюоресцирующих грибов, воткнутых в шевелюры участников Совета и лиловым пламенем непримиримого гнева полыхали глаза наиболее разгорячившихся из них. С внешней стороны лиственной стены, по всему ее периметру, рассыпалось и охраняло подходы к Поляне Племенных Советов три десятка метких лучников.