Вячеслав Солопов - LIBERTÉ

Обескураженный такими обстоятельными ответами, я умолк.

***

На исходе вторых суток, как и предсказывала Херминия, наша капсула приняла ответный сигнал. К тому моменту скудный ассортимент бортовой аптечки подходил к концу и несмотря на все предпринимаемые девушкой усилия, мне ощутимо становилось хуже. Потому раздавшееся звуковое оповещение вызова мы приняли одинаково с радостным возбуждением, пусть каждый и по своим причинам.

Херминия не таясь включила громкую связь, да и что было проку от секретности, когда, возможно, я и сам бы без труда смог подключиться к беседе с вызвавшим нас кораблём. Переговоры двух предполагаемых заговорщиков не содержали ничего примечательного. Обмен формальными приветствиями, запрос на срочную эвакуацию, всё как обычно за исключением одной странности, на которой я вынужденно заострил своё внимание. Докладывая о ситуации на борту, Херминия чётко обозначила наличие двух пассажиров. Несмотря на это принимающая сторона будто не расслышав её, задала уточняющий и совершенно излишний, с моей точки зрения, вопрос, переспросив, сколько человек находится в спасательной капсуле. У меня не имелось и капли сомнения какой сейчас последует ответ. При всей его кажущейся очевидности до моих ушей явственно донёсся не содержавший и нотки удивления размеренный голос Херминии.

– На борту один Человек!

Как только переговоры окончились, я не сдержавшись спросил, как следует воспринимать её слова и не означает ли это что теперь я вовсе не человек? Возможно, вскоре я окажусь трупом или рабом и меня уже не стоит принимать в расчёт?

– Дэвид, я говорила тебе – со мной ты в полной безопасности. С тех пор ничего не изменилось. Что же касаемо объяснений, – девушка беззаботно отмахнулась от меня, – Боюсь ты их просто не поймёшь.

– Ты могла попытаться хотя бы попробовать, – обиженно протянул я.

– Ну хорошо, – примирительно сказала Херминия. Подплыв ко мне она положила свою маленькую тёплую ладонь ребром на мою переносицу, а затем опустив её, накрыла мой правый глаз так, что мне осталась видна лишь правая сторона её лица. Через мгновение уголок её губ дёрнулся вверх, у век собрались мелкие почти незаметные морщинки. Она улыбалась. Улыбалась такой приветливой и доброй улыбкой, какой я ещё отродясь не удостаивался от неё. Не отрывая ладони от моего закрытого глаза, она повернула её, полностью перекрыв мне обзор. Сквозь щели меж пальцев по-прежнему угадывалась её улыбка, но тут её ладошка, скользнув, переместилась влево, и я увидел вторую половину её лица. Такой Херминии я тоже никогда не видел. Она плакала, губы были перекошены от горя, в уголке глаза грозя вот-вот сорваться, набухала крупная слеза. В изумлении я вскрикнул и отнял её ладонь. Лишь долю мгновения до того, как девушка отвернулась от меня, я видел немыслимое. Обе половинки её лица жили независимо друг от друга, деля его на две самостоятельные части: радости и скорби. В моей памяти непроизвольно всплыли маски древнегреческого театра. Комедия и трагедия. Суть нашего мира и единства его противоположностей.

– Но как?! – ошеломленно воскликнул я.

Повернувшись ко мне, Херминия бесстрастно посмотрела на меня обыденным ничего не выражающим взглядом, будто с её лица стёрли все эмоции.

– Пока ты смотришь на мир одним глазом, тебе не суждено узреть картину в целом. – безразличным голосом произнесла она.

Честно говоря, скажи она мне то же самое за минуту до этого, я не придал бы её словам никакого особенного значения. Мало ли подобных избитых фраз и мудрых изречений довелось мне услышать за свою жизнь. Между тем столь наглядная демонстрация заставляла иначе отнестись к её словам, придавая им неоспоримой весомости.

– Можешь привести ещё какой-нибудь пример? – попросил я.

– А этого было недостаточно? – прежняя весёлость вернулась к Херминии и она, как и прежде продолжила посмеиваться надо мной. – Дэвид, надеюсь, ты не будешь оспаривать тот факт, что все люди равны?

Странный и не вполне уместный вопрос. Я молча утвердительно кивнул. Не то, чтобы это была повсеместная и прописная истина, но идея всеобщего равенства – исконная ценность Человечества, важнейшая основа государственности и один из краеугольных камней нашей цивилизации. В Империи, Содружестве и многих других мирах дела обстоят иначе, но для гражданина Федерации другого ответа и быть не может.

– Замечательно! А стало быть неоспорим тот факт, что все люди имеют равные права! – воскликнула Херминия и не дожидаясь подтверждения с моей стороны следом задала ещё один неуместный и странный, на мой взгляд, вопрос. – Дэвид, а кто твоя любимая актриса? – И опять не дав мне открыть рот, девушка жестом прервала меня. – Можешь не отвечать. Я вспомнила. Ты ведь уже говорил, что это… – она сделала небольшую паузу, откровенно потешаясь надо мной. – Келен Райт! Ведь тебе так нравится её актёрское мастерство.